не правда ли? Но сегодня мы с вами увидели и другое. Увидели то, что нас удивило – наверняка. Эти красавицы, умницы и небожительницы – самые обычные женщины. Такие же, как мы с вами. Ну, или почти такие же. Матери, жены, хозяйки. Им тоже не чуждо приготовить обед, испечь праздничный торт и с волнением ждать букета от любимого. Они так же растят детей, переживая их неудачи. Беспокоятся о родителях. Переживают за успех мужей. Они – живые. Они – наши любимые. И мы желаем им – от всего сердца – душевного комфорта, любви и удачи. И еще – благодарим их за искренность. Думаю, что вы со мной согласитесь, мои дорогие! Спасибо нашим героиням и спасибо вам, мои любимые зрители! С праздником любви и весны, мои дорогие!
Она сдернула петличку микрофона и откинулась на спинку кресла.
– Все, аллес, – устало сказала она и прикрыла глаза.
Все медленно поднялись со стульев. Первой из студии вышла Ольшанская, не удостоив ведущую даже прощальным кивком. Женя и Вероника переглянулись и посмотрели на Тобольчину.
Та по-прежнему сидела с закрытыми глазами, словно пребывая в прострации.
– Всего доброго! – сказала Вероника.
Тобольчина открыла глаза, посмотрела на «героинь» мутноватым взглядом, вздохнула и нехотя проговорила:
– И вам… не хворать.
Вышли из студии и двинулись по нескончаемому останкинскому коридору. На лестнице курила Ольшанская. Увидев их, она будто бы обрадовалась и махнула рукой.
– Ну что, девочки? По коньячку для расслабона?
Вероника смущенно принялась отказываться, ссылаясь на срочные дела и ожидавшего ее водителя.
– Ясно, двигатель прогресса и надежда общества. А ты, Ганс Христиан? Тоже – к перу? Строчить нетленку?
Женя улыбнулась.
– Да нет, нетленка подождет. Никуда не денется. Просто хочу пройтись! Сто лет не бродила по улицам. Сплошные колеса.
Ольшанская посмотрела на них с разочарованием.
– Давайте, хотя бы телефончиками обменяемся, а? Так, на всякий пожарный?
Обменялись. У Жени мелькнуло – зачем? Случайная встреча, чужие люди. Да ладно!
Вышли на улицу. Стрекалова простилась и поспешила к темно-синему «Мерседесу». Из машины выскочил водитель и услужливо открыл перед ней дверцу.
– О как! – прокомментировала Ольшанская. – Важный босс, блин! А мы с ней – запросто, на «ты»… – усмехнулась она.
– Вы, – поправила Женя, – не мы, а вы с ней на «ты».
Ольшанская махнула рукой.
– Какая разница! Все мы бабы и все мы дуры. Разве нет?
Женя пожала плечами.
– В каком-то смысле наверняка.
– Во всех! – отрезала Ольшанская. – То, что мы поперлись к этой пиранье – дружно, гуськом, – что, не дуры, скажешь?
Женя
