вошла в квартиру и увидела, что тапки – серые с заячьими ушами, Дашкины, – стоят в прихожей. Это означало, что дочки дома еще нет. Из комнаты мужа, продолжающей гордо именоваться «кабинетом», в дверную щель пробивался неяркий свет.
Она разделась и тихо прошла в свою комнату. Переодевшись в домашнее – бархатный костюм с желтыми мышами – подарок девчонок, тихо приоткрыла дверь в кабинет.
Никита дремал на диване, укрывшись халатом. Услышав скрип двери, он открыл глаза, и они встретились взглядами.
– Пришла? – равнодушно спросил он.
Она кивнула.
– Обедать будешь?
Муж поднялся с дивана, пошарил ногами в поисках тапок, что-то недовольно заворчал и буркнул, посмотрев на часы:
– Пора.
Женя отправилась на кухню, поставила на плиту суп и в печку второе.
Подошла к окну. Там, словно и не было короткого, обманчивого солнца, снова низко нависло тяжелое серое небо.
Она вздохнула и принялась накрывать на стол. Обедали молча. Женя чувствовала, как начинает заводиться.
– Не интересно, как у меня прошло? – наконец спросила она.
Муж мотнул головой.
– Не-а. А что? Что-нибудь необычное?
Она покачала головой.
– Все обычное. Просто мне непонятно, почему тебя не интересует ничего из моей жизни?
– Это – точно не интересует, – подтвердил муж, – ты же знаешь… как я ко всему этому… отношусь.
– Знаю! – вдруг закипела она. – Вот именно – знаю! Как ты относишься ко всему этому. И к тому, что я делаю, – в том числе.
Он аккуратно положил ложку на стол, встал из-за стола и сказал: «Спасибо».
– А второе? – жалобно спросила Женя.
У двери он обернулся.
– Сыт. Спасибо.
Она отодвинула тарелку с недоеденным супом и заплакала. Понятно: сказалось недовольство, усталость, раздражение – все, чем обрушился на нее сегодняшний день. И все же… Не стоило начинать. Не стоило! Когда и так… Когда и так все так плохо, что хочется… застрелиться.
И все-таки вечный вопрос. А почему им можно, а нам – нельзя? Уставать, раздражаться, проявлять характер и недовольство? Ходить с перекошенной физиономией, демонстрировать отрешенность от семьи и проблем, не желать их, эти проблемы, решать? Все время делать одолжение – одно сплошное одолжение. Пообедал – одолжение. Поужинал – тоже. Спросил о чем-то – тем более. Снизошел, смилостивился, уделил.
А она… Она должна! Всем и всегда. Ему, детям, маме. Все и сразу – попробуй не отреагируй на чью-нибудь просьбу. Попробуй проигнорируй. Да вы что? Мир перевернется! Не среагировать тотчас, сразу, без малейшего промедления. Не бросится решать, разруливать, утешать. Платить, наконец. Последнее – в прямом смысле слова, заметьте! А чтобы все это было, еще ведь, между прочим, нужно и заработать! А все они – мать, дочери, муж – относятся
