ответив разом на оба вопроса.
– Как вы посоветуете мне вести себя с ним? Что нужно говорить? Мне… мне не хотелось бы закладывать этих… Я бы хотел, чтобы они просто оставили меня в покое.
– Выбирай сам, – сказал Монгол и неожиданно широко зевнул. – Старик должен вздремнуть. Скажу тебе только одно: будь с ним честным, и он станет твоим другом. Молодому учителю очень понадобится верный помощник. Помоги ему, и он поможет тебе избавиться от врагов.
Илья кивнул. Вытащил из кармана еще одно зеленое яблоко, оставил у Монгола на столе и побежал на урок.
Фаина
Подходил к концу пятый урок, когда ей стало по-настоящему плохо. Она уже давно смирилась с постоянным плохим самочувствием, с воспаленным от говорения горлом, с опухшими ногами и ноющим от резкого чувства голода животом.
Вопреки распространенному мнению о том, что работа, связанная с детьми, молодит человека, Фаина, хотя ей не было еще тридцати пяти, выглядела выцветшей и потускневшей. Тонкие волосы на голове висели безжизненно, лицо всегда было бледным, движения нервными и быстрыми. Одевалась она так, что порой ее можно было не заметить на фоне серой стены. Только глаза все еще лихорадочно горели.
К тому же Фаина Рудольфовна в последнее время много корила себя.
Она не умела отказывать, и на нее вешали слишком много работы с документами; она ничего не успевала, потому что всегда суетилась. Уроки ее получались скомканными: она торопилась дать много и сразу, но из-за этого ученики запоминали меньше.
«Однако, – думала она, – меня нельзя упрекнуть в равнодушии к каждому отдельно взятому ребенку». Фаина Рудольфовна всех знала по именам, от нее невозможно было что-то скрыть, она помнила, у кого какой долг и кто не выполнил задание…
В животе уныло заурчало.
«Я ела на прошлой перемене… – Голова была как в тумане, она старалась не замечать сосущей боли и продолжала вести урок. – Почему же я готова смести весь школьный буфет?»
– Итак, еще раз повторяю вопрос. – Учительница истории обвела глазами шумящий класс и привычным взглядом отметила, что ее слушают два-три человека. – Зачем римские воины, уходя из разрушенных городов, засыпали окрестные поля солью?
Каштанов весь извивался, его глаза навыкате и вечная ухмылка, его повороты, вставания, лягание, ржание и тычки, его безостановочная болтовня – все это медленно сводило Фаину с ума. Снова и снова, каждый урок – без облегчения, без изменений. Разговоры с родителями, пересаживание с одной парты на другую, замечания, постановка на учет… ничего не действовало.
Шепотов опять под партой играл на планшете. Зачем родители купили этому бездельнику планшет – для каких дел? Он поглядывал на нее время от времени, проверяя: видит или нет? Его лицо выражало страх и удовольствие одновременно, но это были не глаза мальчика, а мутный взгляд компьютерного наркомана. Снова и снова: отбирали устройства, вели беседу, звонили родителям. Ничего…
– Повторяю: зачем? – рявкнула Фаина, поморщившись.
– Что
