На склоне лет. Самуил Машанский

      Все отдал я без остатка —

      там, за морем, был мой дом.

      Здесь не мед, не очень сладко,

      коротаем дни вдвоем.

      Золотое было время…

      растворилось, как туман,

      молодая жизнь – не бремя,

      словно сказочный обман.

      Молодая жизнь, как ветер,

      унеслись застолья, смех…

      будто на другой планете,

      жизнь радовала всех.

      Не богато, скромно очень

      жили дружною семьей,

      каждый институт окончил,

      был доволен сам собой.

      Помогал еврей еврею

      бескорыстною душой,

      сотни гениев созрели —

      был Союз страной большой.

      Я не гений, но в науке

      одолел свой скромный путь,

      мне евреи дружбы руку

      протянули – в этом суть.

      Был еврей в галуте братом,

      помогал, вносил свой вклад:

      «генерал» учил «солдата»,

      был собрат собрату рад.

      Здесь из разных стран исхода

      много поднялось народа.

      Была раньше Палестина, —

      изменилась вся картина,

      теперь каждая община

      стала главною пружиной,

      и все реже тот еврей,

      кто, как брат, мне всех милей.

      Верю, вновь наступит время,

      когда нынешнее племя,

      дружно двигаясь вперед,

      общность высшую найдет.

      Мне не надо идти на работу,

      я свободен от власти причин,

      независим от воли кого-то, —

      идеальный возраст мужчин.

      Заслужить свободу не просто,

      одолев повседневность труда,

      важно встать над вершиною роста

      и взглянуть на себя сквозь года.

      Я свободен от рабства земного

      добывать пропитание трудом.

      «Я свободен!» – снова и снова

      заявляю всем и кругом.

      Я достиг «вершин коммунизма»

      (социальная сказка, мечта),

      хоть живу в стране катаклизмов,

      от свободы своей не устал.

      Поднимаю бренное тело

      по утрам каждый день, каждый раз,

      нахожу ему важное дело,

      чтоб желаний запас не угас.

      Не в ладах мое тело с рассудком,

      не желает исправно служить,

      между ними спор не на шутку.

      Ох, не просто их примирить.

      Тело нежится утром в постели,

      не желая рано вставать,

      ему просьбы ума надоели,

      на мирские дела наплевать.

      Тело любит поспать и покушать

      (не фигурой спортивною быть)

      заставляю его встать под душем,

      чтобы лень самобытную смыть.

      День-деньской воюю я с телом, —

      норовит прилечь на диван.

      Чем занять мое бренное тело?

      Обращаюсь, читатель, я к Вам.