иначе мозги могут не выдержать, – Лёнька протянул фляжку. – На, глотни, для случая сберегал.
Вадим Васильевич машинально взял фляжку и так же машинально глотнул из неё. От неожиданности перехватило дыхание, во фляжке был чистый спирт.
– Ещё хлебни, – сказал Лёнька. Вадим Васильевич опять машинально отпил из фляжки. Лёнька взял фляжку у Вадима Васильевича, тоже отпил, закрутил, сел рядом и начал первый о том, что терзало его, жгло сердце, лишало сна с 18 июля 1941 года.
– Я ленинградец, родился и жили там, отец, сестрёнка и я. Растили Злату мы с отцом. Когда родилась Злата, я в этом году уже поступил в институт. Кроме меня в семье детей не было, и мы все с радостью ожидали прибавления нашего семейства. Мама умерла при родах. С лекций я спешил домой. Мы с отцом боялись, что не сумеем сберечь этот крошечный комочек жизни. Только когда Злате исполнился год, немного раздохнулись, появилась уверенность, что сможем вырастить вдвоём. Здоровья Злата была не крепкого, но какими-то серьёзными инфекциями не болела. С отцом у нас было чётко: «Злата, у отца работа, у меня учёба». Всё. В первый класс мы повели Злату вдвоём. И вот вошло ей в голову, что она должна быть скрипачкой. Что послужило этому страстному её желанию, она не говорила, но настояла на своём. И мы с отцом определили её в музыкальную школу. А там стали хаять Злату, заявлять нам, что у девочки «не развит музыкальный слух». Как его «развивать»? Узнала и Злата, что про неё так говорят. И стала самостоятельно «развивать» в себе этот «музыкальный» слух. В общем, всё-таки перевели Злату во второй класс, скорее всего из-за её упорства. Представляешь, вот такая махонькая худенькая сестрёнка целыми часами пиликает на скрипке. Все дети во дворе играют, смех, галдёж, а у нас из окон – ли, ли, ли … Прямо выговаривает скрипка – ли, ли, ли … Соседи через стенку посменно работали, сначала в стенку стучали, выговаривали, потом то ли притерпелись, то ли стенку чем обклеили. А Злату во дворе стали звать, Лили. А так, как все же они учились в одной школе, и там стали звать Злату – Лили.
И так пять лет, ли, ли, ли …
А сама скрипачка из Златы превратилась в твёрдую Лили. Мало того, что и нам с отцом распорядилась, чтоб звали её Лили, так ещё и на чехле вышила стёжками вензель «Лили».
К одиннадцати годам Злата – Лили вытянулась, стала длинноногой худышкой. Я же уже тоже работал, денег хватало, но никакое «усиленное» питание не делало сестрёнку хоть немного справнее, вот, худая, длинноногая, но, несмотря на худобу, окрепла, уже не стала так часто простужаться, и ещё упорнее занималась на скрипке. По общеобразовательным предметам у сестрёнки тоже всё было нормально. Мы с отцом нарадоваться не могли, какую замечательную дочь и сестру вырастили вдвоём.
Лёнька замолчал и, отхлебнув из фляжки, протянул Вадиму Васильевичу, тот всё так же машинально взял её, сделал один глоток, отдал фляжку Лёньке. Лёнька отпил ещё глоток, встал, походил туда-сюда перед Вадимом Васильевичем, встал к нему спиной и звенящим голосом проговорил:
– А
