систему в привычную метрическую было сущим мучением. Так что, не мудрствуя лукаво, он закупил пару прутов свинца, порох двух видов, при этом пытаясь вспомнить, когда в его мире бездымный порох был вообще изобретен, и по сотне капсюлей двух видов. Накрутить патронов к нарезному стволу теперь было просто необходимо. Те полторы сотни, доставшиеся ему от инженера, для промысловика – чистые слезы. На пару раз в тайгу сходить.
Уложив все купленное в полученную в булочной сумку, он не спеша отправился обратно к телеге. Программа максимум была выполнена, и теперь ему предстояло как-то модернизировать сам процесс сборки патронов. Припомнив, что почувствовал, когда разобрал ради интереса один патрон, Мишка невольно скривился.
Вместо ровной округлой дроби там было нечто неровно нарубленное и кое-как откатанное, судя по всему, на деревяшке. Как подобный боеприпас сказывается на меткости и кучности, он даже задумываться не хотел. Про пыжи и говорить не приходилось. Хорошо, хоть не тряпочкой горловину заткнул. Значит, нужно сделать пробойник подходящего диаметра и найти несколько старых валенок. Благо свечи в доме были.
Вспомнив про свечи, Мишка свернул в попавшуюся по пути лавку и, прикупив два десятка осветительных приборов, снова вышел на улицу. Денег после всех покупок у него осталось шестнадцать копеек. Остальные деньги он успел отдать тетке, перед тем как отправиться в оружейку. Зная себя, рисковать всей имевшейся наличностью парень не стал. Подойдя к телеге, Мишка улыбнулся внимательно наблюдавшей за ним тетке и, выпрямляясь, сообщил:
– Все, мама Глаша. Что мне надо было, купил. Теперь домой. Дел еще много. А времени как всегда, мало.
– И правда, пора, Мишенька, – улыбнулась в ответ Глафира. – Ты, небось, голодный у меня.
– Ну, до дому доживу, – рассмеялся Мишка, делая шаг в сторону и замечая, как женщина округляет глаза и начинает открывать рот.
В спину дохнуло холодом и ненавистью. Подсознательно уловив, что там возникла какая-то опасность, Мишка дернулся еще дальше и, в следующую секунду левый бок обожгло болью. В нос шибануло ядреным перегаром, и Мишка, чуть довернув корпус, не глядя ударил левым локтем назад. Резко, со всей дури, как когда-то учили. За спиной тихо всхлипнули и что-то, точнее, кто-то, с плеском упал в лужу у коновязи. Чувствуя, как по боку течет что-то почему-то холодное, Мишка развернулся и, увидев Трифона, зарычал:
– Удавлю, мр-разь.
– Ой! Мишенька! Убили-и! – раздался вопль с телеги и только тут Мишка понял, что ему что-то сбоку мешает.
Опустив голову, он осторожно подтянул полу брезентового дождевика и с недоумением увидел рукоять ножа. Дядька пытался всадить его в спину, под ребра, но промахнулся, и лезвие вошло в бок, пропоров кожу и слегка зацепив мышцы. Накатила тупая ноющая боль. Сообразив, что все не так плохо, Мишка оглянулся на тетку, жестко приказав:
– Не голоси, мама Глаша. Жив я. А вот этого упыря сейчас точно не станет, – закончил он, всем телом разворачиваясь к луже.
Удар парня оказался сильнее, чем можно было подумать.
