записали номер машины? – рявкнул МакАйвер.
– Мой дорогой старина, – пробормотал Хью страдальческим голосом, – да кто вообще когда-нибудь записывает номера машин? Кроме ваших воинов, которые вечно их путают. Кроме того, как я вам уже говорил, я был наклюкан.
– Что ты сделал потом? – спросил сэр Брайан.
– Ну, я включил мозг, – ответил Хью, – и решил, что делать нечего. Он был усыплен, а я в бутылке – так что единогласным решающим голосом одного я побрел домой. Но, Тамкинс, когда я кормил золотую рыбку сегодня утром – скорее, после обеда – совесть начала грызть мои жизненно важные органы. И после глубоких размышлений и консультаций с моим коллегой Денни я решил, что зов долга несомненен. Я пришел к тебе, Тамкинс, как ребенок стремится к своей матери. «Кто лучше старого Там-тама, – подумал я, – выслушает мои девичьи секреты?» И поэтому…
– Одну минуту, Хью, – сэр Брайан поднял руку. – Ты не возражаешь, если я минутку переговорю с инспектором МакАйвером?
– Все, что пожелаешь, старина, – пробормотал Драммонд. – Но будь милосерден. Помни про мою невинную жену в деревне.
И в комнате воцарилась тишина, нарушаемая только тихим разговором между МакАйвером и его шефом у окна. По их жестам можно было предположить, что сэр Брайан предлагает своему подчиненному нечто, с чем этот достойный офицер не был готов охотно согласиться. А через некоторое время сдавленный храп со стула возвестил о том, что Драммонд перестал проявлять разумный интерес к мирским событиям.
– Он – необыкновенный парень, МакАйвер, – сказал сэр Брайан, с улыбкой взглянув на спящего. – Я знаю его со школы. И он не такой дурак, каким себя выставляет. Помните тот экстраординарный случай с Питерсоном год или около того назад? Так вот, это его рук дело. Его полная неспособность быть хитрым полностью победила этого архимошенника, который всегда искал тонкостей там, где их нет. И, конечно, он феноменально силен.
– Я знаю, сэр, – с сомнением сказал МакАйвер, – но согласится ли он взяться за такое дело – и будет ли делать в точности то, что ему сказали?
Они оба смотрели в окно, в то время как в комнате позади них монотонно шумело тяжелое дыхание спящего. А когда аудитория спит, необходимость говорить вполголоса отпадает. Вот почему сэр Брайан и инспектор в течение следующих десяти минут обсуждали некоторые важные вопросы, которые они не стали бы обсуждать через мегафоны в «Савое». Они касались Хью и других тем, и другие темы представляли особый интерес. И они продолжали обсуждать эти другие темы до тех пор, пока с ужасным шумом, похожим на хлопок мотора гоночного автомобиля, спящий не выпрямился в кресле и не потянулся.
– Тамкинс, – гаркнул он. – Я совершил святотатство. Спал в Святая Святых. Ты уже решил мою судьбу? Меня расстреляют на рассвете?
Сэр Брайан отошел от окна и сел за свой стол. Минуту или две он задумчиво потирал подбородок левой рукой, словно пытаясь принять решение, затем
