ть.
Не проверяй, когда уже доверил.
И не дари, планируя отнять.
Пролог
Я старая, мертвая стерва. Почему старая? А потому, что буквально на днях отпраздновала свое очередное день рождение. В который раз отметила свое пятидесятилетие. Ну, кому интересен хвостик в пятнадцать лет прилагающийся к этим пятидесяти? Уж точно не мне! Почему мертвая? Да потому, что дура! Шестьдесят пять лет прожила почти как умная, а потом «главный процессор» завис, затупил и… Замуж вышла. За молодого! В общем, вышло точно так, как русские говорят – «Дали ему год, а он отсидел двенадцать месяцев и вышел досрочно!». Так и я… Протупила двенадцать месяцев и поумнела досрочно. Вспомнила, что жутко мстительная и с очень плохой памятью. Причем тут память? Так отомщу и забуду. Опять отомщу и опять забуду. Да только мстю свою я так и не успела осуществить. Недооценила любимого. Хотя почему не успела? Успела. Вот только результатом насладится, посмеяться и позлорадствовать – нет. Так и умерла, счастливой, красивой, богатой стервой.
Почему все-таки стерва? Так потому что богатая. А кем еще может быть шестидесятипятилетняя тетка, создавшая свой собственный, успешный бизнес с нуля и сумевшая удержать его в своих руках в девяностые. К тому же еще красивая, одинокая, ни мужей, ни детей, ни близких родственников. Никого. Ну, почти никого. Бесы попутали. Расслабилась. Бизнес налажен. Расширяться я больше не планировала. Собиралась начать жить для себя, ездить по миру, отдыхать. Я всегда очень придирчиво относилась к своей внешности, а потому выглядела соответствующе, великолепно. Именно поэтому мое пятидесятилетие так затянулось. Когда у тебя есть деньги и хорошая наследственность, выглядеть хорошо вовсе и не сложно.
Как он меня подловил? Как ни старалась, ни вспоминала, так и не смогла до конца понять. Никогда не была доверчивой дурочкой. А тут… Как перемкнуло! А его можно охарактеризовать одним словом – профессионал и не просто, а вышей пробы. Красив, умен, артистичен и очень осторожен: в словах, поступках, действиях. Короче, Щтирлиц отдыхает.
Ах, как он ухаживал? Какие слова говорил? Какие подарки дарил, необычные. Полевые цветы, букеты из осенних листьев, пек пирожные и круассаны. Готовил! Делал массаж. Водил в рестораны, оперу, казино. И всегда расплачивался сам. Всегда сам! О! Теперь я знаю, что все, что потратил на меня, он уже получил назад и рассчитывает теперь получить еще больше. Намного больше! И, несомненно, уверен в том, что получит. Я же на него завещание через десять месяцев совместной жизни оформила. Вот он после этого и расслабился. Совсем немного.
Но мне хватило! И я очнулась от дурмана под названием любовь. Начала свою игру. Все подготовила. Была уверена, что все учла. Все проконтролировала! Вот только актриса из меня вышла видимо не очень хорошая. Чем-то я его напугала. Он рванулся из моих тщательно расставленных силков и в итоге я умерла. В день своего рождения. Как истинная женщина, а в простонародье – дура.
Вот только плохо меня знает не только милый мой ненаглядный, но и этот кто-то, в небесной канцелярии, кто решил, что мне пришла пора умереть! Я не все доги еще отдала на этом свете, не со всех долги взыскала! Придется им, там, наверху, ну или внизу, меня подождать! Дела у меня есть еще, здесь, на земле, незаконченные.
Впрочем, дальше немного о себе, о нем и о мести…
Глава 1
Я, Бестужева Евгения Александровна. Ничего так фамилия, правда? Всю жизнь ею гордилась. Историю рода Бестужевых знала назубок. Хоть так и не нашла подтверждения родства нашей семьи с этим дворянским родом, но продолжала в душе верить в то, что имею полное право считать их своими предками. В пять лет от роду я осталась сиротой и была отдана на воспитание прабабушке Антонии. Суровая леди. Суровое воспитание маленькой меня. Да в нашем дворе даже голуби гадить боялись! Нет… Ну, правда! Они в наш двор и не залетали никогда. Это был маленький закрытый дворик в старой Москве. В нашем доме имелось два подъезда и двенадцать квартир. Никаких старых и новых русских, никаких машин. Через узкую арку, ведущую в наш двор, они просто не смогли бы протиснуться. Порядок и во дворе и в доме всегда был просто идеальным. Даже пьяница, дядя Миша, скользил в дни своих «падений» по двору словно тень. А вдруг мадам Антония, увидев такое непотребство, соизволит разгневаться? Нет… Бабуля никогда не кричала и даже голос никогда ни на кого не повышала, но с ее мнением считались все, даже живущие в нашем дворе мальчишки.
Время словно замерло в маленьком дворике.
Она была настоящей леди, и я тоже, благодаря ее воспитанию, а еще вечной виноватой. Советских детей бесило во мне все, даже то, как я ходила. Мне было очень нелегко, но я не хотела огорчать единственного родного мне человека и старалась быть леди назло всем. Пока она была жива, мне это удавалась. Бабушка была бесконечно терпелива и добра со мной. Учила манерам, языкам, музыке, рисованию. От нее я узнала много такого, о чем мои сверстники и не подозревали, а уж в историю аристократических
