Ты знаешь, как я его жду?..
Женщины тихо поплакали…
– Галин, ведь и правда… В госпиталях, говорят, очень много инвалидов, раненых. Может, лечат его…
– Знать бы – где? Ведь и спросить не у кого.
– Говорят, в Боровикове есть старуха… Гадает.
– Нет, Зоя! Не гадала я никогда и не буду.
– А ещё в Лещёве…
– Нет, Зоя, ни к кому никогда не пойду… Я очень его люблю… Я буду ждать!..
2015–2021 гг.
Мужчин в доме нет
К нам пришёл гость.
Бабушка Ираида поставила самовар. Достала чашки. Села разливать чай. Гость придвинулся к столу, полилась беседа. Про чай он вроде и забыл.
Я внимательно разглядывала его рыжую бороду, рыжие волосы, прислушивалась к необычной речи. И, конечно, ничего не понимала. Бабушка Ираида его не перебивала, молча поддакивала, кивая головой.
– Чай-то остыл, Рафаил. Давай подогрею.
Такого не бывало: уж если сели за стол, то пили или ели, никогда не увлекаясь разговорами.
Гость выпил подогретый чай, быстро встал:
– Спасибо за хлеб-соль. Спасибо за добрые слова.
Добрые слова говорил он сам, соли на столе не было, а о хлебе мы уже давно позабыли.
… – Рафаша был, – рассказывала бабушка маме, когда та пришла с работы. – Молиться ходил. Говорит, всем везде тяжело. Война. О тебе спрашивал, поклон передавал.
– Да?.. Устал, наверное, голодный. У нас и угостить нечем…
А я решила, что этот Рафаша – самый добрый на земле человек, наш друг, любит всех нас, жалеет, как Фирс Зоину Черемису. Мне хотелось рассказать Шурке и Файке, своим ровесницам, что у нас в гостях был мужчина, вовсе не страшный: пил чай и по голове меня погладил.
Шурке моя затея очень понравилась:
– Ага! Давай пойдём к Мовдиным и всё расскажем.
– Ой! А у них звес упал! Как подняться?..
– Как? Давай на коровках (то есть на четвереньках).
Мы стали карабкаться по очень крутому, почти отвесному крыльцу. Отдыхали время от времени, всё-таки высоко.
– Ой!.. И как это вы зализли? Как прикарашились? А я думаю, хто это шабаракается! А спуститесь-то как? – заволновалась хозяйка.
– А Файка-то залезает?..
– Так то Файка! Она привыкла, даже воду носит. Ой, Господи! Ну и векши! (Векшами называли белок, они прыгали по деревьям в лесу, а иногда их и в деревне видели.)
Большой дом, когда-то красивый и удобный пятистенок, пришёл в негодность. Просто развалился. Одна половина дома отошла от другой, мост отошёл от избы, крыша на дворе обвалилась.
– Надежда была на Федьку, – рассказывала тётя Поля каждый раз, когда мы не могли открыть-закрыть дверь. – А где он, наш Федя? И живой ли? Осиротили мы, осиротили…
Тони, старшей сестры Файки, дома никогда не было. Зимой её посылали на лесоповал, летом – на дальние покосы.
– Наладят – пойдёшь! – сокрушалась тётя Поля. – Некому больше, только
