войска, засевшие в Ульме, отрезав их от баз и подкреплений, медленно двигавшихся на запад из-под Вены и из России. Это была безупречная, произведенная прямо-таки по лучшим учебникам военного искусства, концентрация войск.
Австрийский командующий генерал Макк понял, что его «песенка спета» лишь тогда, когда французская кавалерия развернулась в гигантскую дугу, через которую никак не могли пробраться его разведчики (даже конные), а французская пехота отрезала австрийцев от всех источников снабжения и подкреплений. Запертый в Ульме генерал Макк позорно капитулировал 20 октября.
30 марта 1806 г. за оказанные услуги Бертье стал первым сановником империи, кому Наполеон пожаловал княжеский титул – влиятельного князя Невшательского и Валанжского, выговорив у Пруссии эти два княжества.
При подготовке к следующей войне – против Пруссии осенью 1806 г. – Бертье снова «на коне»: он выказал столько же энергии, как и в предыдущие годы. План Наполеона предусматривал не просто разгром, а уничтожение Пруссии как государства, и император рассчитывал осуществить его за месяц. Фактически же план был претворен в жизнь за 24 дня. Великая армия выступила в поход 8 октября, а к первой неделе ноября Пруссии, как королевства, уже не существовало. По крылатому выражению Гейне: «Наполеон дунул на Пруссию, и ее не стало».
Это был триумф, достигнутый не только в результате боев, но и быстрых маршей, умелого маневрирования и почти идеальной работы генерального штаба. И снова главным источником победы стал холодный разум главнокомандующего, а Бертье, реализующий его решения как администратор, показал, что войны выигрываются не только саблями и ружьями. Способ их ведения должен быть просчитан, как просчитывается сложная математическая задача.
В большой мере огромные успехи наполеоновской армии именно той поры стали заслугой ее начальника штаба. Среди бумаг и карт Бертье был тем, чем Бонапарт на поле боя: здравомыслящим и пунктуальным, приводящим в полный порядок бумажный хаос, состоящий из рапортов, донесений, указаний, обрывков фраз. Все это восхищало Наполеона, он ценил эти качества Бертье и (повторимся!) как-то глубокомысленно признал, что никто другой, возможно, не смог бы заменить его.
Наполеон якобы даже утверждал, что не проиграл бы битву при Ватерлоо, если бы Бертье был с ним. Ибо он, по мнению Бонапарта, сумел бы распорядиться так, что Груши получив приказание вовремя, не оставался бы в нерешительности, а поспешил на выручку. (Речь идет о часто цитируемом «пассаже», как Наполеон, с нетерпением ожидая в критический момент сражения подхода войск Груши, спросил своего начальника штаба в той скоротечной кампании маршала Сульта: «Вы послали к Груши гонцов!» – «Да, сир, я послал одного» – «Милостивый государь, Бертье послал бы сто гонцов!»)
Впрочем, как говорится, все крепки задним умом: ситуация с Груши под Ватерлоо не была столь проста, как это может
