раз она таким образом выходила из замка и попадала обратно в те дни, когда, как предполагалось, должна была сидеть взаперти. Руки ее дрожали, она ощупала шершавый камень, нашла тяжелый железный ключ и вставила его в замок. Налегла на дверь всем телом, повернула круглую ручку. Дверь открылась, и она очутилась в сырой темноте погреба. Захлопнув тяжелую дверь, она вставила ключ в замок и быстро повернула. Пальцы дрожали от страха.
Она услышала, как подъехали всадники. Один подергал дверь, щелкнули засовы. Потом кто-то ударил кулаком в железную дверь.
– Открой дверь! Лорд Саймон хочет поговорить с тобой!
Ее охватил страх, она отошла подальше, а неизвестный продолжал молотить в дверь. Эти приспешники лорда Саймона очутились слишком близко! Их разделяла лишь тонкая полоса металла. Кровь стучала у нее в ушах, собственное хриплое дыхание в темном коридоре казалось особенно громким. Неужели они ее слышат? Удары прекратились, все стихло. Хоть бы они сдались!
Обхватив себя руками, она тихо, на цыпочках, побрела в темноте к узким ступенькам в северной башне, которые приведут ее в опочивальню сестры. Спустя какое-то время Сесили вздохнула с облегчением. Чем дальше отходила она от двери, тем легче ей становилось. Наконец страх совсем покинул ее. Удача была на ее стороне… на сей раз.
– Иди переоденься! – рявкнула мать, холодно посмотрев на лужи, натекшие с Сесили. – А потом возвращайся и помоги сестре.
Грета, сидящая на краю кровати, посмотрела на нее и ободряюще улыбнулась.
– Как она? – спросила Сесили. Лицо Изабеллы приобрело восковой оттенок и блестело от испарины. В комнате стояла невыносимая духота. Две угольные жаровни пылали, в открытом камине в простенке между двумя окнами ревел огонь.
– Пока все хорошо, – ответила Грета. – Кровотечение довольно быстро прекратилось; вы правильно поступили, приказав ей задрать ноги. Ребенок не пострадал. Послушайте свою матушку и переоденьтесь в сухую одежду.
После жарко натопленной опочивальни Изабеллы в собственной комнате Сесили сразу продрогла. От усталости она плохо соображала, мысли медленно ворочались в голове. Она смотрела на знакомые предметы словно в первый раз: тяжелый бархатный полог над кроватью, дубовый сундук под окном, покрытый затейливой резьбой – работа старого плотника, служившего еще у ее отца, глиняный кувшин и таз для умывания на небольшом вязовом столике.
Сесили сняла мокрый шерстяной плащ, встряхнула, повесила на спинку стула. Светло-зеленая ткань была вся в грязи, в тяжелых складках запутались мелкие прутики и палые листья. Последствия утренней эскапады! Она долго возилась с тугим узлом на поясе. Сняв наконец пояс, стащила через голову верхнее платье без рукавов и повесила его рядом с плащом. Снять нижнее закрытое платье оказалось труднее. Узкие рукава плотно охватывали руки и предплечья благодаря крошечным пуговицам; на то, чтобы их расстегнуть, ушла целая вечность. Раздеваться оказалось еще труднее
