меня проблемы с ночным сном, – сказала она, когда он после занятий задержал ее на минуту. Она еще была полусонной, иначе ни за что не стала бы продолжать; это было сильное влияние Энн, которое было влиянием Лейтон-стрит. Но она была как под наркозом и существовала одной ногой в сонной темноте, как за стеной. – Я почти засыпаю, а потом я слышу ее.
– Кого? – спросил он мягко.
– Сисси… мою сестру Энн то есть. Она скрежещет зубами, и это звучит как к-к-к…
«Кости», – хотела сказать она, но потом у нее начался приступ истерического плача, который напугал его очень сильно.
Энн.
Больше, чем что-либо еще, Энн была Лейтон-стрит.
Энн стала
(стукнул в дверь)
кляпом для нужд и амбиций Бобби.
О’кей, думал Гард. Для тебя, Бобби. Только для тебя. И начал читать «Лейтон-стрит» так гладко, как будто он проводил у себя в комнате дневную репетицию.
Эти улицы идут оттуда, где камни
Торчат из битума, словно головы
Детей, не закопанных до конца…
– читал Гарденер.
«Что за миф это?» – спрашиваем мы, но дети,
Играющие в мяч, играющие в лошадки,
Бегают вокруг и только смеются.
Это не миф, – отвечают они, – не миф,
Эй, – говорят они, – так твою мать,
Здесь нет ничего, кроме Лейтон-стрит,
Здесь нет ничего, кроме маленьких домиков,
Ничего, лишь подъезды, где наши матери
Перемывают косточки своим соседям.
Где-то дни становятся все горячее,
А на Лейтон-стрит слушают радио,
И птеродактили реют между антеннами
И там говорят: Эй, так твою мать! Говорят:
Эй, так твою мать!
Это не миф, – отвечают они, – не миф,
Эй, – говорят они, – так твою мать,
Здесь нет вокруг ничего, кроме Лейтон-стрит.
Это, – они говорят, – как если б ты смолк
В вечном безмолвии дней. Так твою мать.
Когда мы уходим от этих пыльных дорог,
Магазинов с рожицами на кирпичных стенах,
Когда ты говоришь: «Я достигла конца
Всего, что можно, и даже слышала
Скрежет зубов, скрежет зубов в ночи…»
И хотя он читал стихотворение очень долго даже для себя самого, он совсем не «играл» его (он обнаружил, что некоторые вещи почти невозможно не делать в конце такого тура): он заново осознал его. Большинство из тех, кто пришел этой ночью на чтения в Нортистерн, даже те, кто был свидетелем грязного, отвратительного конца вечера, были согласны, что выступление Гарденера было лучшим той ночью. Довольно многие из них утверждали, что это было лучшее, что они когда-либо слышали.
Так как это было последнее выступление, которое Джим Гарденер давал в своей жизни, это был, пожалуй, неплохой способ развлечься.
6
