слегка заплетающимся языком переспросил Глеб. – Это еще кто такой?
– Да был тут полицай один. Садист, каких свет не видывал. Все местное население его ненавидело. И когда мы его взяли полгода назад, то по просьбе общественности принародно повесили на площади, а потом прикопали в дальнем углу кладбища. Даже креста на могилу не поставили. – Поликарпыч, привстав, разлил остатки спирта.
С трудом проглотив обжигающую жидкость с мерзким запахом резины, Глеб понял, что этот стакан был явно лишним.
– Вурдалакам положено на могилы не кресты ставить, а забивать осиновые колья, – с видом знатока заметил он, с трудом проглатывая подступивший к горлу ком. – И я это сделаю. Где могила?
– А может, не стоит? – попытался образумить его Поликарпыч. – Выпили вы прилично. Да и поздно уже. Первый час ночи.
– Ничего, пусть сходит, – неожиданно поддержал Глеба Гаврилкин. – Только гранаты с собой брать не смей! Кол сейчас подыщем. А поутру, когда Котова похороним, мы на могилку к Вурдалаку наведаемся и посмотрим, стоит там кол или ты перепугался и с полпути вернулся.
– Тогда я пошел. – Глеб встал и направился к выходу, но неожиданно остановился около двери. – Не знаю, что надеть. Шинель свою я застирал, она еще не высохла, а на улице холодно. И не могли бы вы мне дать несколько папиросок на дорожку? – Он покосился на лежащий посреди стола кисет и клочки газеты. – Я махорку не курю.
– Насчет шинели вы, товарищ лейтенант, не волнуйтесь. Я вам сейчас что-нибудь подходящее подберу в каптерке. – Старшина поднялся, доставая из кармана связку ключей. – А вот с папиросами сложнее. У нас все припасы кончились, а магазины, сами понимаете, закрыты.
– Этот вопрос мы сейчас решим, – Гаврилкин запустил руку в карман кителя. – Ты, политрук, узбекские папиросы никогда не пробовал? Меня угостил Амирханов. Ему на днях прислали посылку из дому. Да ты все забирай. Всю пачку. Я лучше покурю самосад, чем эту дрянь.
Слегка пошатываясь, Глеб шагал по улице, путаясь в длинных полах. Шинель была старой и мятой, с несколькими аккуратно заштопанными дырочками, тянущимися наискосок от левого плеча к нижнему углу правой лопатки, и немного великовата, однако ничего более подходящего на складе не оказалось. Кол он держал в руках, опираясь на него, как на посох, а вот топор пришлось сунуть за ремень, и теперь при каждом вдохе обух немилосердно давил на ребра.
«И какой черт меня за язык тянул, – успев немного протрезветь, думал Глеб, сворачивая за угол. – Теперь придется переться через половину городка на это чертово кладбище. Зато, когда завтра, а точнее, уже сегодня утром Гаврилкин увидит на могиле Вурдалака вбитый кол, убедится, что я не трус! Нет, не зря я согласился на эту авантюру. Я ему, гаду, докажу!»
Выйдя на площадь, он остановился и достал папиросу.
– Действительно
