style="font-size:15px;"> – Вот и замечательно. Женя, входи. Ухо не устало? Мы с Дашей сейчас садимся поудобнее и готовимся слушать. А ты, мой друг, начинай!
Когда в седьмом часу затренькал входной звонок, Даша распрямилась, как пружина, соскочила с кресла, в котором пыталась занять себя чем-нибудь весь вечер, но, не добежав и до середины комнаты, вернулась. Ей вдруг стало страшно, что мама не впустит Ирину Вениаминовну, или станет сердиться, или сразу же откажется отдать Дашу в школу, или… Девочка уткнулась в колени и стала ждать, что будет.
– Мам! Это к тебе! – крикнула Аня.
– Сейчас, сейчас! – Настасья помешала кашу и вышла, вытирая на ходу руки вафельным полотенцем. Вопросительно поглядела на гостью.
Ирина Вениаминовна, не увидев Даши, засомневалась.
– Здравствуйте. Мне нужна Анастасия Семёновна. Это вы?
– Да, я.
– Меня зовут Ирина Вениаминовна. Я учитель музыкальной школы. Вам Даша должна была записку передать.
В лице Настасьи что-то изменилось, и Ирина Вениаминовна только сейчас заметила, как женщина устала. И насколько старым было всё в этом доме: засаленные с подтёками обои, щербатый пол, покрытый невесть как сохранившейся плиткой, одежда на перекошенной вешалке…
– Ну что же, входите, поговорим.
Пока гостья раздевалась, Настасья отрешённо мяла полотенце, и только когда Ирина Вениаминовна вопросительно глянула ей в глаза, очнулась, покраснела.
– Ох, что же вы разулись?! Пол холодный. – И добавила виновато: – А тапочек нет.
– Ничего, пусть ноги отдохнут.
– Ну смотрите… Вы не против, если мы в кухне поговорим? У меня там каша. Да и поспокойнее. Я вас чаем напою. Хотите?
– Нет, нет! Не беспокойтесь. Я совсем ненадолго. У меня сегодня ещё один визит, – заверила хозяйку Ирина Вениаминовна, уже догадываясь, что не ответившая на записку женщина, видимо, имела какие-то более веские причины отказать дочери, чем «хочу – не хочу».
Настасья плотно закрыла дверь с рифлёным стеклом, выдвинула табуретку, быстро смахнув полотенцем невидимые крошки.
– Присаживайтесь.
За дверью тут же замельтешило, и на стекле обозначился совершенно поросячий пятачок и один глаз, искажённый стеклянным узором.
Настасья улыбнулась. Улыбка не отличалась уверенностью, чего нельзя было сказать о голосе:
– Дарья! Человек пришёл ко мне, а не к тебе. Пожалуйста, пойди в комнату, не мешай нам разговаривать. Если ты понадобишься, тебя позовут.
«Пятачок» тут же исчез. Ирине Вениаминовне подумалось, что этой женщине, возможно, часто приходится играть, притворяться, настолько сильно разнились мимика и голос. Теперь, при свете кухонного абажура, она смогла рассмотреть Дашину маму. Женщина была, несомненно, красивой. Возраст навскидку тянул за сорок. Хотя, если присмотреться, вряд ли перевалил тридцать пять.
