стика, а торчащие из стен узенькие балкончики вызывали страх при одной мысли, что на них можно выйти и не рухнуть вниз.
И, тем не менее, адрес был тот самый. Именно в этом заповедно-неблагополучном районе обитал тот, кого он искал. Войдя через обшарпанную железную дверь в грязный подъезд, Иван поднялся по лестнице на четвёртый этаж и остановился в задумчивости на узенькой лестничной площадке: квартир на этаже было три, и таблички на дверях отсутствовали. По счастью, на помощь пришёл слух.
Из-за одной из дверей доносился дребезжащий звук гитары и не слишком складное пение. Прислушавшись, Иван разобрал слова, из которых явствовало, что он пришёл к своей цели. За дверью мужской голос под гитару надрывно выводил явно бардовское:
Душа моя в мире пленница,
И мука твоё платье белое!
А чувство моё не изменится,
Поскольку оно слишком зрелое!
И может быть это странно,
Но я люблю всё сильнее!
Ведь я из рода Кехано
А ты моя Дульсинея!
Я из рода Кехано,
А ты моя Дульсинея!
Текст песни отлично согласовался с оперативной информацией, и Иван из всех сил забарабанил в обитую облезлым дерматином дверь, начисто лишённую звонка.
Да, это, несомненно, был он! Хотя в представшем перед Иваном заросшем недельной щетиной помятом мужике с красными глазами трудно было узнать подтянутого лётчика-космонавта.
– Привет, друже! – произнёс хозяин. – Вот уж кого не ждал увидеть, так это тебя. Ты как? Сам, или Контора прислала? Впрочем, Конторе я больше неинтересен – кому нужен лётчик в мире без космоса и даже атмосферных полётов?!
И столько было горького отчаяния в этой фразе, что Иван понял – девушки девушками, но по-настоящему друг скорбит о потере любимого дела, которому посвятил всего себя без остатка.
– Здравствуй, Лёш! Плохо выглядишь. Знаешь, сперва, хотел просто поболтать, но посмотрел на тебя, и понял – говорить надо всё сразу, как есть. Считай, что получил повестку. Ты снова нужен, причём в своём первом, и как подозреваю, главном качестве – как классный истребитель.
Судорожно сглотнув, хозяин сделал приглашающий жест и оба прошли в небольшую, но уютную комнату. Пригласив Ивана подождать пару минут на диване, Алексей удалился в ванную, приводить себя в порядок. Прохаживаясь по комнате, Иван с удивлением понял, что знал о товарище, ставшем после полёта на Марс, настоящим другом, не так много. Только настоящее, подлинное жилище способно рассказать о человеке такое, что сам он никогда не расскажет.
Вот и тут: крохотная двухкомнатная квартирка, из тех, что справедливо называют хрущёбами. Когда входишь в подобное жильё, ожидаешь увидеть грязную берлогу опустившегося алкоголика, а на самом-то деле! Центральное место в небольшой, но уютной комнате занимал большой круглый стол, застеленный старой, но очень красивой скатертью с кистями, свисающими до середины ножек. На низком потолке люстры не было. Освещение обеспечивали живописно повешенные на стены кованые бра.
Ещё одна деталь, бросающаяся в глаза: отсутствие больших экранов, традиционно занимающих почётное место на стенах почти всех квартир. У Алексея ничего подобного не наблюдалось! Вдоль самой длинной стены между двумя белыми книжными шкафами с остеклёнными дверцами стояло старинное, похоже, позапрошлого века, фортепиано, украшенное затейливой резьбой. Вообще, количество бумажных книг поражало – за полуоткрытой дверью в спальную просматривались занимающее все стены книжные шкафы.
На диване, стоящем напротив фортепиано, небрежно лежала богато инкрустированная слоновой костью гитара, на которой хозяин музицировал. Что характерно, на столе не имелось ни водки, ни иных крепких напитков – лишь на две трети опустошённая бутылка мадеры да две тарелки: с жареным мясом и нарезанным крупными ломтями хлебом.
На комоде, в углу комнаты, цепкий взгляд Ивана заметил упавшую изображением вниз фотографию – молодая темноволосая девушка была изображена на лесной поляне у пылающего костра. Было девушке лет семнадцать, но фотография была старая, так что сказать, сколько той девушке лет сейчас было совершенно невозможно. Иван положил фотографию на место и подошёл к столу. Рядом с его ножкой валялся толстый том «Истории авиации России до 1938 года». Было видно, что книга зачитана едва не до дыр – на полях засаленных пожелтевших страниц имелись многочисленные карандашные пометки.
Иван как раз листал справочник, когда из кухни появился Алексей с источающей потрясающий аромат туркой свежезаваренного кофе. Одного взгляда Ивану хватило, чтобы понять – перед ним прежний полковник Алексей Варламов! Краснота глаз никуда не ушла, остался и лёгкий алкогольный аромат, но это снова был не помятый гражданский, а явно боевой офицер,
