ее перебиваю:
– Вы считаете нормальным хамить членам клуба? – строго на нее смотрю.
– Я на самом деле не хамка, – частит она на одном дыхании. – Просто у меня кое-что случилось, и я сорвалась.
А вот это уже интересно. Что у нее там случилось.
– И? – приподнимаю левую бровь, показывая, что можно продолжать.
А она затыкается.
Смотрит на меня своими лазурными глазищами и будто хочет сказать, но не решается.
– В молчанку играете?
Она хлопает длинными ресницами, часто дышит. Ее грудь то и дело вздымается, учащая тем самым мое сердцебиение.
– Катерина, вы говорить будете?
– Это личное, извините, вам это не будет интересно.
Да боже ты мой! Вот как раз ее личное мне очень даже интересно, прямо до дрожи. Что же у нее такого случилось, что повела себя как истеричка?
Так и подмывает спросить, но, естественно, этого не делаю.
Я потом спрошу, когда познакомимся поближе и обстановка будет более располагающей для откровенностей.
– Личное, значит, – тяну на выдохе. – Личное у вас может быть за пределами этого клуба. Но коли вы устроились сюда работать, должны были ознакомиться с правилами поведения. Во-первых, и в-главных, – администратор должен быть вежлив. Всегда. Вне зависимости от того, как ведут себя члены клуба. Вы нарушили это правило.
Многозначительно на нее смотрю, потом строго прищуриваюсь, добавляю взгляду тяжести, чтобы прочувствовала мое настроение.
– Не увольняйте меня, пожалуйста, – вдруг просит она, причем так жалостливо, будто это работа ее мечты и венец карьеры.
Ну, вообще-то, я не собирался ее увольнять.
Разумеется, будь это кто-то другой, я бы вполне рассмотрел такой вариант, ибо это не дело вести себя подобным образом. Особенно учитывая, что сотрудник проработал один день.
Но и пустить дело на самотек я, конечно, не могу.
– На этот раз я ограничусь выговором. Но если еще хоть раз увижу подобное поведение…
– Не увидите, – тут же заверяет меня она. – Отныне вежливость – мое второе имя! Точнее, первое.
– Ну-ну, – продолжаю сверлить ее взглядом. – Учтите, Катерина, я не терплю некомпетентных сотрудников. Грубость в вашем случае – равно некомпетентность.
При последних словах замечаю, как расширяются ее глаза.
Обидел? Но ведь правду сказал.
– Вы свободны, – наконец ее отпускаю. – Но имейте в виду, к вам у меня будет очень пристальное внимание. Чуть что, и… сами понимаете.
Катя смотрит на меня пристыженно и как-то обреченно, что ли.
Почти жалею, что последние слова прозвучали грубее, чем хотелось бы.
Когда она уходит, прокручиваю в голове наш разговор. Пытаюсь понять, не переборщил ли со строгостью?
Мне ее еще на свидание звать…
А то, что буду звать, – это
