человека вижу, – сказал Сквара. Подумал и добавил: – Красивого.
Ветер даже руку опустил.
– Стойного? Это с чего?
Сквара ответил:
– Вас тут вон сколько, и все страшные, а он против не забоялся пойти. И на пытке молчит.
– Молчит, – засмеялся Лихарь. – Голос искричал потому что.
И ткнул смертника концом посоха в рёбра.
Тот судорожно дёрнулся. Начал поднимать голову. За потёками крови ни цвета волос, ни черт лица было не рассмотреть. Густые капли кропили какие-то листки, валявшиеся в снегу под ногами.
Ознобиша вцепился в Сквару что было мочи, его колотило.
– Правда красён, – хмыкнул Лихарь. Шагнул вперёд и вдруг сцапал Ознобишу за ворот: – Иди-ка сюда, Подстёгин младший сынок. Пора увидеть наконец, к чему ты у нас годен.
В свободной руке он держал заряженный самострел.
Остальные ложки на всякий случай шарахнулись прочь.
Смертник открыл глаза. Всё ещё разумные и живые. И внезапно рванулся, насколько для него это вообще было возможно. Он пытался говорить, но обезображенный рот не мог произнести внятного слова.
Сквара вдруг догадался о чём-то и, ещё толком не осознав, о чём именно, сам схватился за Ознобишу.
– Помилуй его! – крикнул он Ветру.
Опёнка мгновенно отбросил и распластал крепкий удар кулака, он понять не успел, кто ему поднёс – Лихарь? Ветер? кто-то из межеумков?.. Сквара хотел вскочить, но увидел сразу несколько самострелов, глядевших в лицо. И замер, точно Жог Пенёк у Звигурова забора.
– Отчего ж не помиловать, – сказал Ветер. – Пестунчик твой и помилует. Увидим сейчас, годьё ты на себе пёр или говно.
Ознобишины варежки валялись на земле, он топтался по ним и не замечал. Лихарь вкладывал ему в руки самострел, чуть не упираясь головкой стрелы смертнику в грудь, но малыш, бессильный от ужаса, мог только смотреть казнимому в подплывшие кровью серо-голубые глаза.
– Хватит бавить, стреляй! – пугающе грозным голосом рявкнул вдруг Ветер. – А то велю сейчас костерок под ним развести!
Как-то так это у него получилось, что Сквара наяву увидел голодное пламя, лижущее босые ступни. Кровавые листки показались растопкой. Ознобиша подпрыгнул, вцепился в самострел и надавил на крючок.
Толстым голосом отозвалась тетива. Болт, сорвавшийся с лонца, пробил листок, приколотый прямо к телу, высунулся из спины. Тело вытянулось словно бы с облегчением. Пузырями вырвался вздох, глаза начали гаснуть. Отступник обретал выстраданный покой.
Ветер вышел вперёд и ещё раз оглядел новых ложек. Прозрачного Ознобишу. Сквару с разбитым ртом, наконец-то поднявшегося.
– А теперь я вам скажу, кого вы на самом деле видели. – Ветер смотрел только на Ознобишу. – Это был твой старший брат, Ивень.
Ознобиша ахнул, бросился, обхватил беспомощно
