уже не «осознанная необходимость», это нечто неповторимое, интуиция искусства к тому, что там за холмом… Это непосредственное отражение личности в историческом, чего, если она не почувствует, оно не реализуется – Кто увидит ещё невидимое?
Поэтому равноправно к прочим следует вписать материальным фактором субъективное – страна имела вождя, гением прозрения охватившего всю полноту ситуации.
Допишем пунктом 9-м.
И это сразу придаёт новое звучание п.5—6, в ином смысле и значении – наличие нации, способной и могущей подхватить идеи и помыслы дарованного ей провидения, превратить их в продолжающуюся длительность; сохранить и в простейшем смысле – массы должны защищать своих вождей; и в высшем – нести дальше их наследие, следовать ему как чтимым скрижалям…
Сейчас, через 30 лет после внешнего крушения того, что стало эхом залпа «Авроры» открывается неискоренимое: великорусская нация не сводима к сумме «русских народностей», не отступит от сформировавшего её великодержавия, которое не связывает, а открывается простором на все четыре стороны света, в высоту, глубину; что кружит голову: «наша матушка Россия всему свету голова!» в 19 веке, и дыбит яростью в 21-м: «А зачем нам мир без России!?»… Это сознание вернуло в СССР самую патриотическую часть контрреволюции и белой эмиграции: Слащёв-Крымский, Говоров, Толбухин, Яхонтов, Малиновский, Шульгин, швырнуло свилемысленного В. Путина, паркет-полковника при Собчаке-Чубайсе-Ельцине в ночную мглу полёта из Москвы к окопам Чечни – которое смещает «три цвета» к «красному» стягу Большого полка на Куликовом поле сентября 1381-го года и знамён Дивизий Народного Ополчения июля-августа 1941-го…
И наконец, то, что таилось род этой общей вывеской «энтузиазм масс» перед раскрывшимися перед ними просторами восхождений, в тени которых как-то не замечающее доселе прозябающее творческое начало, уже восходящее от массового и роевого, только суммируемое к нему в перечне; индивидуально-феноменологическое, даже когда оно возникает как бы в олицетворённом представителе той же «массы». Всегда угнетаемое собственной окружающей средой, ибо лишённой «аристократического чувства отстранённости», либо бешенного на него, будь то село, лакейская, полуобразованщина т.н. «массовой интеллигенции», или стадное неприятие сверх ординарного пресловутым «избранным кругом», самоприсвоившим себе от специальных познаний в романно-германской филологии и спиновом эффекте электрона право ареопага над всем… Тот сорт шлюшки-кандидутки и докторца-молодца, закукарекавшего от настигшей импотенции.
Всего того, что расплываясь в объёме, осередняясь, опускаясь, стало полоскаться мутной социальной массой того же украденного и переиначенного гегелевского специального определения «интеллигенций», как проникновений ума, не права Академика по Прямой Кишке, нести ПОЛИТИЧЕСКИЙ ПОНОС БЕЗ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА КЛЕВЕТУ ПЕРЕД СУДОМ, или, как говаривал обокравший физика-самоучку А. Лаврентьева академик
