серый селезенко Тихою водою, тихою водою –
Пеною морскою, пеною морскою…
Заплясал царь Морской. Заколебалось сине-море, расходилась на нём волна высокая. Играл Садко день, и другой, и третий. Пляшет Царь Морской, бородой зелёной трясет. Буря на море совсем разгулялась.
Вспенились волны, с жёлтым песком смешались.
И неделю играл Садко, и другую, и третью. Ходит волна морская горами. Ревёт ветер. Стало корабли разбивать. А Садко играет. А Царь Морской всё пляшет. Притомился Садко. Мочи уж нет. Тогда решил он схитрить. Порвал струны шёлковые, повыломал шпинёчки дубовые и говорит:
– Струны у меня порвались, шпинёчки повыскакивали. Не могу играть. Отпусти домой за новыми гуслями.
Царь Морской подумал-подумал и отвечает:
– Отпущу тебя, Садко Новгородский. Но сначала женись на моей, Царя Морского и Царицы Белорыбицы дочери. Так верней будет, что вернёшься. А зовут дочь мою младшую любимую Чернавкою.
И теперь делать нечего. Согласился Садко. Сыграли свадьбу. На пиру кого только не было. И водяной на соме верхом прикатил. И русалки с зелёными волосами, струившимися по воде. И щука, рыба вещая. И кит чудесный. Задарили Садко раковинами жемчужными, водорослями шёлковыми, песком золотым. Отгуляли. Отпраздновали. И лёг спать Садко с молодой женой Чернавкой. Не успел он её коснуться, как заснул мёртвым сном.
Проснулся Садко, огляделся и удивился. Лежит он на крутом бережку речки Чернавки. А к берегу подходят его корабли. Долго дивовались корабельщики чуду. Ведь оставили они Садко посреди моря синего, а встретили здесь, у родного Нова-города.
Ничего не рассказал Садко, но уж больше в море не выходил. А ходил он иногда на берег малой речки Чернавки, трогал струны гусель своих волшебных и пел:
– Плывёт утка-селезенка,
Плывёт утка-селезенка
Тихою водою, тихою водою…
И тиха была речка Чернавка, лишь грустно плескала волной о берег песчаный. То ли спал в то время Царь Морской. То ли не до пляски было ему, когда любимая младшая дочь Чернавка печалится о муже своём Садко и слабо вздыхает, будто волна речная.
Да и Садко невесело. Наигрывает он на гусельках волшебных и поёт:
– Она много матка-Волга в себя рек побрала,
Побольше того она ручьёв выпила.
Давала плёсы она долинские,
А горы-долы сорочинские.
Устьев пустила она ровно семьдесят,
Широк перевоз да под Новым-градом…
Герои народные.
По мотивам летописи Повесть временных лет
Соколик и воевода Претич
Он был маленький, щуплый. Рубаха, оттянутая ветром, билась на спине белым крылом. Казалось, вот-вот унесёт его со стены. Но он цепко стоял, уперев босые ноги в тёплый от солнца бревенчатый настил. И глаз у него был цепкий, острый. Соколиный. Его так и прозывали
