ржавчина стекла. А бутылку спрячь. Пронеси в плату, и под матрац клади. Тут редко выпускают, а тебе вода нужна.
– Милая Ольга. Вы спасли меня. Откуда в вас столько доброты? Что заставляет вас при столь продолжительной болезни оставаться человеком, и проявлять милосердие?
– Совесть. Голос ее можно заглушить, и очень легко. Но главный путь ко спасению, – не заглушать, но прислушиваться. Потому что совесть на самом деле большой для человека помощник. Вот поможешь человеку, он спасется, и возможно у тебя будет хороший друг. И семья, и дружба, и кровное родство – все имеет ценность из постоянной, безвозмездной но взаимной добродетели. А что за мать, что у своего дитя последний кусок отнимет? А что за супруг, что в болезни оставит? Не будь в мире добродетели, – не было бы и родства. Совесть слушать надо, понимать. Она не столько слаба, сколько справедлива. Одного по совести наказать, другому добро сделать. Совесть не слабость. Она – сила. А ты иди милая, иди напейся. Тебе и говорить то тяжело.
Я медленно поднялась и скованными руками взяла бутылку, спрятала в рукаве и прошла в уборную через приоткрытую решетку.
Запах табака и хлорки. Кто-то не закрыл кран с горячей водой. Отключаю. Подхожу к закрашенному наполовину окну и поднимаюсь на носочки. Вижу кусочек зеленой травы и тоскую по дому. Скованность в теле заставляет вновь стремиться к своей холодной, жесткой постели. Утолив жажду возвращаюсь. Ольга заснула. Я вернула ей одеяло, заметив ее легкое подрагивание и положила голову на подушку. Красный фонарь, что освещал палату ночью окрасил потолок в красный. Трещины стали жуткими. Я прикрыла глаза, и обратилась в прошлое.
Прошлое. Оно было болезненным, но красивым. Ах, как сладостна была моя юность. Как сладостна была свобода. Но болезнь, словно змей искуситель отравила мое счастье, мою беззаботность. Она уничтожала, убивала мою надежду. Она рушила мои грезы и мечты, она убивала мою Любовь. Болезнь. Вирус, поразивший мой ослабленный дух. Я почти калека, с грузом своих психотравм. Я жертва собственного рассудка. Призраки и демоны, которых выдумал злобный мир стали реальностью для меня. Я могу видеть то, чего нет, и не замечать реального. Я причиняю вред своему телу, гублю себя, желая спасти душу от боли, но физическая боль не перебивает духовную, а лишь усугубляет. И боли становится вдвое больше. Смерть зовет меня, но за свою отравленную, загубленную жизнь я хватаюсь как за последнее, что осталось у меня, и смерти, быть может даже спасительной, с ужасом избегаю.
(с) Светлана Термер
***
Часть 1. Глава 3.
“Излечили, излечили! Излечили от Любви! Спасли от счастья, вернув в жестокую реальность! Болезнь, стремящаяся убить меня была ко мне милосерднее добродетельной реальности! Галлюцинация Любила меня сильнее и жертвеннее, чем любой живой человек! Она была ко мне терпимее! То, что должно было меня уничтожить возродило меня, а то, что должно было спасти обрекло на страдания!
Как сладостна была моя болезненная, галлюцинаторная Любовь. Как близок мне был плод моего болезненного
