в душуИ понять, что не в ту
Я маршрутку вошла на суше. —
Хуже, если б в море – в океане открытом —
Вдруг понять такое: поворачивай лыжи!
Кто поедет к себе в начало жизни?
Забыто.
Господи, ну кто сейчас не бесстыжий?
Кто не в меру – там,
Кто скромней – в загоне,
И никто ни трам-та-ра-рам —
Тебя ложью своей не тронет.
«Современности дух не в этом, прости, о Боже…»
Современности дух не в этом, прости, о Боже
Вон, кривляются искренне сильно пьяные рожи,
Набухают карманы на воровских дрожжах.
На блатные шлягеры с Баха нельзя съезжать,
Но не просто съезжают – едут и остаются
На пределе дна сливой давленной. Вошь уютца
С вонью папертной в кратере их следа, нищета – беда.
А другие в камланиях ускоряя числа,
Режут заповедь на басах регистра,
И запойного пращура стопки звенят,
Звонят колокольные звоны. Вспомни,
Сквозь пьянок ад
Отрыгни грязище и пепелище.
Осень для октябрят. Покидая днище,
Ты найди в твоей душе, где ребенок?
Отвори ему, поднимись.
В тайне кинопленок
Вихри тьмы и света наперебой свистят.
Из книги заблуждений
«Нутро официоза под рентген…»
Нутро официоза под рентген
там сотни душ загубленных поэтов,
отшибленных критическим кастетом
в дыхалку. Дух ничтожеств офигенн.
Приятно им с отважной хваткой жить,
давить седую поросль постулатом,
чтобы хватило брюху на зарплату,
клеймить – клеймить, позора сетку вить.
И в альманахи трупы собирать
гвоздильной граблей на издательский планшет,
и грабить – грабить, раздавать авторитет,
как труп газеты, где селедки след.
«Старость во мне вызывает магический ужас…»
Старость во мне вызывает магический ужас
Жутко смотреть в нафталинный кошмарик старух,
видеть безжизненность кожи морщинистых рук
и неожиданно бледный там свет обнаружить.
Мне в знак приветствия вспыхнет один огонек,
сразу погаснет, как травленый в пепел окурок,
и мухоморная всхлынет пиететура,
сухозастойно взложив побукварный паек.
Немощь страшна даже в юности, если мотор
тихо буксует у въезда на гору познаний,
и так смешны все примочки воспоминаний,
даже закружится, в лед припаркованный бор
денег никчемных – от смерти они не спасут.
Страшное счастье, когда только теплые стельки
сердце согреют, к ребенку затеяв маршрут,
припорошённый пожизненно лютой метелью.
В старости
