Рейх. Воспоминания о немецком плене (1942–1945). Георгий Сатиров

      За стеной, в немецкой кантине, радиоголос:

      – Ахтунг, ахтунг! Хир ист Франкфурт-ам-Майн. Люфтгефар, Люфтгефар! Штарке фербиндунген файндлихе люфтцойхе ибер зюдвестдойчлянд416.

      Три протяжных гудка возвестили форалярм. Через 5 минут раздались частые гудки: фолльалярм или риштиже алярм417.

      Вахманы выгнали нас из цеха, впихнули в барак и заперли. Немцы попрятались в келя418. Мы вдвойне рады бомбежке: для нас это отдых и развлечение, для немцев momento mori419. Одно плохо: сидим взаперти и не видим феерии. Куда веселее стоять во дворе и сочувственно комментировать взрывы английских бомб (ночью налетают англичане, днем – американцы).

      Бомбы падают почти без интервалов, земля так и ходит под ногами, стены трясутся, окованные двери трещат и визжат.

      Петрунек (Плаксун) забился под койку.

      – Неужели, – дрожа всем телом и заикаясь, говорит Плаксун, – будут бомбить МАД?

      – А тебе жалко? Пусть вдребезги разнесут и МАД, и всю треклятую Немечину.

      – Все-таки досадно умереть от английской бомбы.

      – А по-твоему, лучше погибнуть от немецких палок? Нет, Плаксун, я предпочитаю въехать в рай на бомбе.

      – Не хочу ни в рай, ни в Райш. Уж лучше ко всем чертям в пекло.

      Рев и грохот смолкли. Четверть часа торжественной тишины, а потом прозвучал долгий протяжный гудок: Энтварнунг420.

      Ночную смену вывели из барака. Во дворе светло как днем. Справа огромное зарево.

      «Флюгфельд»421, – говорят немцы.

      У французов peine – труд, работа. Но это существительное имеет и другое значение: скорбь, мука, наказание. В древнерусском языке прилагательное «трудный» употреблялось в смысле: горестный, печальный, скорбный, тягостный («…трудныхъ повестей о плъку Игорьве»). Известно, что κάτεργοv также означает труд, работу. А это греческое слово дало начало русской «каторге»422.

      Такое отождествление понятий «труд» и «мука» закономерно и оправдано всем ходом истории. Оно особенно понятно нам – пленягам. Ведь радостен и благороден только свободный труд. Рабский труд – мука, наказание, каторга.

      Самая тяжелая работа легка, когда видишь пользу, которую приносишь обществу, народу, отчизне. Но какая мука сознавать, что каждый взмах твоего молотка – удар в спину брата. Мысль эта жесточе голода и побоев.

      «Räder müssen rollen für den Sieg!»423 – кричат фашистские плакаты на всех стенках и заборах.