тошнить. Я приваливаюсь к дверному косяку, сдерживая рвотные позывы, когда взбудораженная магия пробивает себе дорогу.
Рип снова начинает меняться, и я смотрю, как исчезают острые черты его лица. Заостренные уши фейри смягчаются, высокие скулы разглаживаются, а серая чешуя пропадает. В мгновение ока коротких шипов над бровью как не бывало, так же быстро исчезают шипы на руках и спине.
Когда Рип исчезает и его место занимает король Ревингер, все его тело трясется. Он ведет мускулистыми плечами, и на шее под кожей проступают темные коварные линии. Они расползаются до его подбородка, как корни в поисках более благодатной почвы.
Я втягиваю воздух, пытаясь побороть осевшую в животе тошноту. Но, прежде чем она успевает поглотить меня полностью, его сила стихает. Мое тело с облегчением обмякает, и я, дрожа, смотрю на него.
Перевоплощение завершено, и когда он снова открывает глаза, в них нет знакомой черноты. Вместо того я вижу темно-зеленую радужку глаз короля гнили.
Отвернись, убеждаю я себя.
Я должна отвернуться, потому что каждый раз, когда наши взгляды пересекаются, внутри у меня все переворачивается, в груди ноет, и появляется ощущение, будто я не знала его вовсе.
Сердце снова начинает гулко биться, но я не знаю, в чем причина: в том, как воздействует на меня его сила, или потому что он пугает меня в этом обличии, – меня пугает король Ревингер. Забавно, что он прячет шипы и чешуйки и вместе с тем становится еще более пугающим.
Мне не по душе видеть этот облик. Сколь бы ни пыталась я убедить себя, что это просто Рип, он все равно кажется мне незнакомцем. Незнакомцем, которому я не осмелюсь довериться.
Мое беспокойство превращается в страх, я поворачиваюсь и, спотыкаясь, иду в спальню Мидаса от необходимости оказаться от Ревингера как можно дальше, от необходимости сбежать.
Но успеваю сделать лишь пару шагов, потому что спотыкаюсь обо что-то, лежащее на полу. Мне удается обрести равновесие, не грохнувшись на пол, и только тогда я понимаю, что споткнулась о тело.
– Великие боги… – Поднеся руку ко рту, я с ужасом смотрю вниз на распростершегося у моих ног человека.
Глаза стражника закрыты, а рот разинут. Золотые нагрудные доспехи блестят, но под ними кожа поблекла и стала серого цвета. Как виноград, сорванный с черенка и брошенный на землю вянуть на солнце.
Я быстро перевожу взгляд на второе тело – еще один стражник в том же состоянии. А потом еще один, еще и еще.
Из горла у меня вырывается сдавленный крик, а в ушах звенит от леденящего кровь страха. Но я не в силах отвести взор от лежащих ничком трупов, от высушенных глаз, в которых застыл ужас. Не в силах отвернуться от потрескавшихся губ или впалых щек.
Потому как… вот на что способен Ревингер.
В один миг все эти стражники живы, а в следующий – от них остается всего лишь высушенная кожа.
Чувствую, как от сбивчивого дыхания поднимается и опускается грудь, но как бы часто я ни дышала, воздуха мне не хватает, потому что в голове гудит одна-единственная мысль.
А поступила бы я так же?
Если
