переводит внимание на открытую дверцу клетки – дверцу, которая теперь переливается золотом.
– Что тут делает моя фаворитка и почему она осталась наедине с иноземным королем? – требует он ответа у стражников.
Не знаю, как таковое возможно, ведь они и без того до ужаса бледны, но облаченные в доспехи мужчины еще сильнее белеют. Некоторые из них быстро кидают встревоженные взгляды в мою сторону, и внутри у меня все холодеет.
Они видели. Видели, как дверца клетки превратилась в золото. Я в гневе ударила по ней ладонями, пытаясь выломать, и позолотила полностью прямо у них на глазах.
Мидас сдвигает брови, и его взгляд темнеет, когда он понимает, что они, должно быть, видели.
Черт.
– Иноземный король? – вмешивается Ревингер, делая вид, будто не понимает. – Мидас, мы несколько часов назад заключили соглашение, ты разве забыл? Мы теперь союзники, – усмехнувшись, говорит он.
– И все же ты здесь, в моих покоях, используешь свою силу против моих стражников и стоишь рядом с моей фавориткой, на что не имеешь никакого права! – резко отвечает Мидас. – Мы оба с тобой понимаем, что ты не мог перепутать мою комнату со своими покоями.
Мидасу не нравится, когда его застают врасплох. Как истинный зачинщик, он придирчив в отношении каждого исхода событий. И раз уж Ревингер проник в его личные покои, то Мидас предчувствует угрозу, как загнанная в угол добыча.
А когда Мидас чувствует себя загнанным зверем, он опасен.
Ревингер осматривает комнату, замечает кровать, камин, балкон – все без энтузиазма и интереса.
– Возможно, ты ошибся. Возможно, я и впрямь перепутал со своими покоями и отравил твоих стражников, решив, что ты пытаешься устроить мне засаду.
Из груди Мидаса вырывается звук, похожий на рык.
– Или… – продолжает Ревингер, – возможно, я просто хотел взглянуть, как живет действующий монарх Пятого королевства. – Зеленый взгляд скользит по мне. – Интересно, как держат фаворитку царя, – изогнув губы, задумчиво бормочет он. – Как ты считаешь, что можно сказать о мужчине, который держит женщину в клетке?
У меня перехватывает дыхание. Я чувствую, как от повисшего в комнате напряжения стучит мое сердце. Напряжение такое густое, что обвивается вокруг моей шеи и сбивает с ног.
Ревингер наблюдает за Мидасом, а Мидас наблюдает за Ревингером.
Я наблюдаю за ними обоими.
Ревингер хочет резать и колоть, быть шипом в спине Мидаса. А Мидас выглядит так, словно хочет повалить Ревингера на землю.
Но… он не может.
Конечно, обычно я – единственная, кто знает об этом. Мидас очень умело играет свою роль. Если уж на то пошло, у него было десять лет, чтобы отточить эти навыки. Ловкость рук, нарочитое приглашение меня на пиры, запоздалый принос золотых предметов… он умеет вести себя так, словно эта сила принадлежит ему.
Но Ревингер теперь знает правду. Мидасу это недоступно – и я хочу, чтобы так и оставалось. И все же, возможно, все вот-вот пойдет насмарку.
