Ваше Высочество.
– Полно, Тордж. Я ценю тебя как советника и друга, уважаю и всегда готов прислушаться, но в этот раз, к сожалению, твоих аргументов недостаточно, чтобы я согласился с тобой.
– Но ты подумаешь еще раз, прежде чем принимать решение? Клейс, этот мальчик не жестокий правитель, он не желал воевать только ради войны, а только потому, что заботился о семье. Милорд Холдбист скорее похож на Мауга, так же привязан к матери.
– Твоему сыну Маугу девять.
– А привязанности столько же. Всему виной женское воспитание, он не должен был занимать место брата.
– Я подумаю.
– И он последний сын лорда Рогора Холдбиста и… Погоди, а что значило твое «не единственный»? – запоздало понял смысл сказанного сир. – Ты же не думаешь, в самом деле, про того бастарда? Клейс, это незаконнорожденный отпрыск, у него нет титула, нет прав, нет… Ничего нет.
– У него есть кровное происхождение и амбиции, он может стать верным и благодарным, что нынче важно, союзником. Послушным. Учти, что теперь у него есть влиятельные друзья, особое расположение двух Великих Династий. Неплохо для обычного бастарда, которого не переносил на дух собственный отец?
– Откуда ты это знаешь?
– Я интересуюсь слухами не только о себе.
– Так ты хочешь освободить место для этого бастарда? А как же тот лорд Робсон?
– Я же сказал, что подумаю. – Клейс протянул Торджу несколько листов пергамента, каждый был запечатан королевской печатью. На одном из листов, на краю, красовался герб Бладсвордов, а на двух других – Редглассов. – Бери с собой столько человек, сколько посчитаешь нужным. Я полностью тебе доверяю, никто не справится с этим лучше.
Более до самого отъезда друзья не разговаривали – Форест находил себе сколько угодно дел, чтобы только не продолжать ссоры. Тордж отправлялся в Миррорхолл с тяжелым сердцем, в котором бурлила обида и даже злость на Его Высочество.
Райан
Лорд Райан Форест испытывал невероятное, всепоглощающее чувство стыда, от которого его щеки то и дело краснели, стоило кому-нибудь заострить внимание на особо волнующих деталях. Во-первых, его спасала женщина, и как бы искусна она ни была в обращении с оружием, она оставалась представительницей прекрасной половины населения Ферстленда и Новых Земель. Во-вторых, правитель чувствовал влечение и интерес к, по правде говоря, давно изуродованной и совершенно непривлекательной женщине – в Мэнди бурлила сила, она была диковатой, совсем иной, это завораживало и увлекало. Спустя несколько часов после знакомства ни шрамы на лице и шее, ни множество раз сломанный нос с двумя горбинками в тех местах, где он срастался, ни паутина тонких и свежих порезов от веток и высокой травы, через которые пробиралась воительница, ни совершенно неженственная фигура и походка не отталкивали. Амадинллин говорила по-иному, непривычно, порой ее речь веселила Райана обилием логичных, но
