брось в ящик.
Лиза подошла к Кромуэлю:
– Ты не хочешь пойти со мной за покупками, Кром?
– Ему нельзя выходить, – вмешался Николай. – Его могут увидеть на улице. Увидят – беда.
Лиза вздохнула:
– Что же, если нельзя… – Она взяла Кромуэля за руку. – Мне так не хочется расставаться с тобою сегодня, Кром. Пойдем, проводи меня.
В прихожей он снял с вешалки и подал ей ее короткое пальто с золотыми пуговицами.
Она надела берет и, улыбаясь, посмотрела на Кромуэля.
– Ты сегодня ночью спал совсем как маленький. Как будто ты мой сын, – сказала она смущенно и покраснела. – Ну, до свиданья, Кром.
11
Было шесть часов. Лиза возвращалась домой, прижимая сверток к груди.
Чулки теплые, хоть на Северный полюс. И перчатки тоже. Но особенно ее радовал шандай. Такой пушистый, легкий, из верблюжьей шерсти. Может быть, нехорошо только, что розовый? Удобно ли розовый? Жанна д’Арк вряд ли надела бы розовый. Но тогда ведь не носили шандаев. И менять теперь все равно поздно. Скажу Коле, что другого не было.
Она открыла дверь своим ключом и вошла в темную прихожую.
Сырой воздух ударил ей в лицо.
Холодно, как на улице. И дом уже заброшенный, не жилой. Но ведь сегодня ночью нас уже не будет здесь.
– Алло, – крикнула она.
Голос ее прозвучал громко и гулко. Никто не ответил ей. В гостиной было пусто. Кромуэль сидел под лампой в столовой и, наклонившись над путеводителем, выписывал что-то.
– Посмотри, что я купила.
– Подожди, сейчас. Николай просил меня составить маршрут, а я плохо разбираюсь.
– А где они?
– Наверху. Укладываются, верно.
Лиза побежала наверх.
– Коля, – позвала она.
Дверь из комнаты Николая отворилась, и Андрей просунул голову:
– Не мешай. Мы заняты.
– Я хотела показать шандай.
– После, после. Купила, и слава богу.
– Посиди внизу, – крикнул Николай. – Ты нам сейчас понадобишься.
Лиза вернулась в столовую и села на диван, все еще держа сверток на коленях. Как холодно. Хоть бы камин затопили. Ничего, надо привыкать. В России еще холоднее.
Кромуэль что-то записывал, шурша страницами путеводителя.
Лиза прислонилась к стене. Все было как и вчера. Пыль все тем же густым слоем покрывала буфет, и грязные тарелки все так же стояли на запачканной скатерти. И было так же тихо. И должно быть, оттого, как и вчера, стало грустно и беспокойно.
«Мы сегодня едем».
Но от этой мысли не стало легче. Снова, как вчера, вместе с холодом в кровь осторожно пробиралась тревога, и руки уже начинали дрожать.
«Ну да, конечно. Это лихорадка перед дорогой. Это всегда у всех. Так и называется – Reisefieber»[9].
Но руки дрожали все сильнее, сердце тяжело и тревожно стучало.
– Кром, ты кончил?
– Сейчас,
Чемоданное настроение, волнение перед дорогой
