но не узнал во мне нужного человека, и его цепкий взгляд потух.
Из парадного вышел бородатый мужичок в рабочем фартуке и с бляхой. Он потянулся, раскинув несообразно огромные руки, шумно зевнул и по-хозяйски огляделся.
– Эй, любезный! – позвал я.
– Чего тебе, сударь? – откликнулся он.
– Ты дворник?
– Нешто не видно?
Я прошлепал по осенней грязи.
– Вот что, любезный, я ищу старого друга, Петрушу Рябченко. Слыхал о таком?
Дворник крякнул, взглянул на меня с подозрением, почесал затылок и спросил:
– А зачем он тебе надобен?
– Надобен по срочному делу, – заявил я и сунул пятак ему в лапищу. – Вижу, знаешь Петрушу…
Мужичок спрятал монету, оглянулся воровато сперва на господина в черном полушубке, а затем на кабак, словно опасался, что монету у него отнимет либо этот незнакомец, либо кто-то вывалившийся из питейного заведения. К слову сказать, и Черный Полушубок поглядывал на нас настороженно.
– Пойдем-ка, мил-человек, – буркнул дворник.
Мы прошли вдоль стены и за углом остановились.
– Так он в ентом доме-то и живет, – сообщил мужичок. – Тутова в наем осемь покоев сдается, он энти и занимает. Вона его окна. Токмо щас ево нет…
– Ясное дело. Присутственные часы, – кивнул я.
– Да не-е, – протянул мужичок. – Он еще со вчерашнего не воротился, загулял, знамо дело…
– Вот как!
Во мне закипела злость. Племянник военного губернатора должен находиться на службе, а он всю ночь гулял. Вот, значит, какая хворь его одолела! И этому человеку визитер из Москвы собирался доверить свои тайны!
Я вспомнил господина в черном полушубке, гулявшего у парадного. Наверняка он-то и был посланцем из Первопрестольной.
– Послушай-ка, любезный, а тот человек, – я кивнул на угол дома, – часом не Петрушу ли поджидает?
Физиономия у дворника приобрела плаксивое выражение, он ударил правым кулаком в левую ладонь и отчаянно вскрикнул:
– Эх! – и с досадой добавил: – Ждет он ево, ждет. Так ведь просил не сказывать никому!
– А ты и не говорил. Я же сам догадался, – утешил я мужичка и отправился за угол.
Господин в черном полушубке удалялся. Поравнявшись с соседним домом, он развернулся и двинулся мне навстречу. Набредая на участки улицы посуше, он останавливался, топал на месте, согревая ноги, и шел дальше. Четкий шаг и выправка выдавали военного. По виду он был лет на десять старше меня.
Заметив мое приближение, он замер и как-то весь подобрался, словно решал: пуститься ли ему наутек или кинуться на меня с кулаками. Я улыбнулся и слегка развел руки, показывая исключительно добрые намерения.
– Милостивый государь! – окликнул я его. – Вы, должно быть, поджидаете господина Рябченко?
Незнакомец
