не исключает международных обязательств, но создает презумпцию полноты государственных прав, полновластия и независимости государства (об этом чуть ниже).
При этом самое право заключения договора и принятия на себя международных обязательств является одним из наиболее существенных проявлений суверенитета[76].
Об ограничении суверенитета можно говорить в нескольких смыслах. В одном случае речь идет об изменении в содержании общего понятия суверенитета или в составе вытекающих из него прав в связи с развитием международного права. Такой смысл имеет утвердительный ответ А. Я. Вышинского на вопрос, не является ли Устав ООН ограничением суверенности государств, на заседании Совета Безопасности 13 февраля 1946 г. Разумеется, это не имеет ничего общего с требованиями «ограничения» суверенитета, прикрывающими стремление вовсе разделаться с суверенитетом других государств.
В других случаях, когда говорят об ограничении суверенитета, имеется в виду лишение (хотя бы и на основании договора) какого-либо конкретного государства (например, в результате военного поражения) тех или иных прав, безусловно вытекающих из суверенитета. В таком случае правильнее было бы говорить об ограничении в осуществлении суверенитета. Эти ограничения в осуществлении суверенитета могут пойти настолько далеко, что от суверенитета остается лишь призрак, тень, «jus nudum» (голое право). В этом случае нет «ограничения» суверенитета, ибо самый суверенитет исчезает, хотя бы он и продолжал фигурировать в словоупотреблении официальных актов. В других случаях могут иметь место более или менее серьезные нарушения суверенитета, но если договорные обязательства не задевают самой субстанции суверенитета, если они не затрагивают существенным образом права на осуществление государством в качестве независимой и полновластной организации своих функций, если даже, к примеру, при наличии запрета возводить укрепления в той или иной части территории или содержать флот в том или ином море (статьи Парижского трактата 1856 г. о русском черноморском флоте) полновластие и независимость государства не ставятся под вопрос, то, конечно, суверенитет сохраняется, несмотря на некоторые тягостные для суверенного государства ограничения в его осуществлении. Критерием в данном вопросе служит сама реальность, не укладывающаяся в упрощенные схемы.
3
Одним из свойств суверенитета, отмеченных еще Бодэном и Гоббсом, является неделимость суверенитета. Понятие «частичный суверенитет» рассматривается как внутренне-противоречивое понятие, логический абсурд, ибо суверенитет может быть либо полным, либо его нет. Суверенитет содержит в себе и филологически и логически превосходную степень. Разделение суверенитета, таким образом, противоречит самому его смыслу. Однако в век расщепления ядра атома (т. е. «неделимого») эта аргументация звучит уже не так убедительно, как при Зейделе и Кальгуне.
Авторы
В этом отношении характерно решение Постоянной палаты международного правосудия от 17 июля 1923 г. по делу парохода «Уимблдон»: «Несомненно, что любое соглашение, порождающее обязанность подобного рода (т. е. обязанность произвести определенные действия или воздержаться от определенных действий), означает ограничение в осуществлении суверенных прав государства. Но способность заключать соглашения и принимать на себя обязательства как раз и является атрибутом суверенитета государства».
