моста, единственного дома на улице, подошла поздороваться. Та, с распущенными светлыми волосами и странного вида собакой, вечно выглядывающая из-за живой изгороди в попытках разглядеть дом. Сидни Пиджен[17] – ее на самом деле так зовут. Однажды от нее пришло письмо, какое-то фиктивное предложение по страхованию автомобиля, там было ее имя. У нее трое мальчишек, их фотографии по всему «Фэйсбуку». Из окна одной из спален наверху виднелась их лужайка, можно было наблюдать, как она ходит за мужем по двору, указывая ему на повседневные дела так, будто он уже две недели работает в магазине хозтоваров, а она – новенькая помощница управляющего. «А когда закончишь здесь возиться с газоном, Дрю, у меня будет к тебе поручение в отделе сантехники».
Но когда я выглядываю на улицу, снаружи никого не оказывается, и я говорю себе, что мне, должно быть, почудилось. Но только я возвращаюсь к газетам, как снова слышится звук. Я подхожу ближе к коробкам; бормотание становится громче, когда я опускаюсь на колени и прижимаюсь ухом к картону. Размеренный мужской голос изнутри коробки сообщает мне: «Пришло время для подачи дня».
Я громко смеюсь от облегчения. Должно быть, в одной из коробок каким-то образом включилось радио. Я сдираю строительный скотч и открываю створки ящика, роюсь в содержимом. Радио в нем нет, как и во втором ящике, но я все еще слышу тихий голос. Я отодвигаю коробки в сторону, и вот тогда-то и вижу его, на полу – там, где стояли коробки: отблеск металла. Решетка вентиляции.
Я наклоняюсь вперед.
– Хосе Муньес в отбивающих, Сайлас Джеймс наготове. – Спортивное радио? Я сажусь на пятки и прижимаю ладонь ко рту. Я слышу то, что творится внизу, прямо в кабинете Сэма. Я медленно встаю и смотрю в окно. Машина Сэма стоит на подъездной дорожке позади моей.
Я замираю, не зная, что делать, когда на вершине холма появляется красный BMW и сворачивает на подъездную дорожку. Из него выходит женщина. Это Кэтрин Уокер, пациентка. Она назвала свое имя, ответив на звонок две недели назад, уходя с приема – она из того типа женщин, что скорее произнесут свое имя, чем скажут «Привет» или «Слушаю», поднимая трубку. Если «Гуглу» можно доверять, она – восходящая звезда живописи из Нью-Йорка, Энди Уорхол на минималках, и живет в доме, достаточно причудливом, чтобы сделать ее гвоздем номера в журнале «Архитектурный Обзор» (кто же знал, что картины акрилом, изображающие тюбики губной помады, могут так хорошо продаваться?).
Кэтрин сегодня одета повседневно: черные леггинсы и белая рубашка на пуговицах, ботильоны на каблуке. Я отступаю и прижимаюсь спиной к стене. Я знаю, что мне нужно сделать, нужно чем-то прикрыть эту вентиляцию, вернуться к разбору бумаг и уборке, и рассказать Сэму, что случилось позже, в «счастливый час». Мне показалось, что я схожу с ума и слышу голоса, но оказалось, что слышно было тебя, из твоего кабинета. Мы должны это исправить.
Я закатываю рукава и возвращаюсь к папке с бумагами – финансовые документы о семейном бизнесе, когда слышу слабое жужжание звонка в дверь
Pigeon – в переводе с англ. «голубь».
