как раз необходимое условие излечения, Джордж! Надо захотеть.
– Вы мне не ответили.
Но широкоплечий доктор был как луковица: отшелушишь один слой личности, убеждений, ответов, а за ним другой, третий, и так до бесконечности, и до сердцевины не доберешься. Нигде он не останавливается, не доходит до предела, нигде не скажет: «Все, дальше ни шагу!» Нет сущности – одни слои.
– Вы пытаетесь моими действенными снами изменить мир. И отрицаете это. Почему?
– Вы должны понимать, Джордж, что, может, с вашей точки зрения такие вопросы и логичны, но с моей – на них буквально нет ответа. Мы видим действительность по-разному.
– Все-таки не настолько, чтобы нельзя было разговаривать.
– Да. К счастью. Но слишком по-разному, чтобы на вопросы всегда находились ответы. Пока, по крайней мере.
– Я на ваши вопросы могу отвечать и отвечаю… Но все равно, послушайте: нельзя постоянно что-то менять, пытаться всем управлять.
– Вы так говорите, словно это некий всеобщий моральный императив. – Он улыбнулся Орру своей добродушной проницательной улыбкой и погладил бороду. – Но на самом деле разве не это главная задача человека – что-то делать, что-то менять, направлять, делать мир лучше?
– Нет!
– А в чем тогда его задача?
– Не знаю. Вселенная не машина, где у каждой детали есть полезная функция, своя задача. В чем задача галактики? Я не знаю, есть ли в нашей жизни задача, и, по-моему, это не важно. Важно то, что мы часть чего-то. Как нити в ткани или травинки в поле. Оно одно, а нас много.
После небольшой паузы Хейбер ответил, и в голосе его уже не было и тени дружелюбия, желания помочь и подбодрить. Тон стал сухим с легкими, но различимыми нотками презрения.
– Удивительно пассивная позиция для человека, выросшего на иудео-христианском рационалистическом Западе. Вы какой-то стихийный буддист, Джордж. Не штудировали восточных мистиков?
Последний вопрос с напрашивающимся ответом был явной насмешкой.
– Нет. Я ничего о них не знаю. Но я точно знаю, что нельзя насиловать ход вещей. Не годится. Мы уже сто лет делаем эту ошибку. Вот вы – разве вы не видите, что случилось вчера?
Взгляд темных непрозрачных глаз нацелился прямо на него.
– А что случилось вчера?
Выхода нет. Выхода нет.
Чтобы снизить противодействие гипнотическим установкам, Хейбер ему теперь делал инъекции тиопентала натрия. Орр покорно подставил руку и наблюдал за тем, как игла, доставив лишь мгновенную боль, проскользнула в вену. А что еще оставалось? Выбора не было. И вообще у него никогда выбора не бывало. Он ведь только сновидец.
Пока лекарство не начало действовать, Хейбер куда-то отошел чем-то там распорядиться, но ровно через пятнадцать минут вернулся – веселый, шумный и безразличный.
– Ну-с! Приступим, Джордж!
С
