ничего объяснять не стал и торопливо выскочил обратно в дождь. А тот тем временем хлестал уже как из водомета. Молодой опер Женя стоял под плоским козырьком подъезда и, распахнув дверь, тревожно вслушивался.
– Ну как там? – спросил Нестеров, подбегая.
– Похоже, вошли, – не совсем уверенно ответил оперативник. – Шум стоял знатный, но вроде как без стрельбы обошлось. Сейчас – тихо.
Бригадир кратко пояснил суть проблемы «двух выходов». Женя среагировал мгновенно и кинулся к своим, бросив на ходу: «Товарищ подполковник, присмотрите здесь, пожалуйста. Я мигом». Вызывать лифт он не стал и, перепрыгивая через две ступеньки, понесся на пятый этаж.
«Мало мне своего начальства, так еще всякие руоповские салабоны будут указывать», – поморщился Нестеров и вошел в темный, пахнущий плесенью подъезд. Гулкое эхо диких прыжков оперативника с каждым преодолеваемым пролетом становилось все тише и тише. «Что это там за шаги на лестнице? – А это нас арестовывать идут», – вспомнилось бригадиру. Александр Сергеевич усмехнулся, полез за сигаретой, и в этот самый момент в двух шагах от него что-то ужасающе громыхнуло. Нестеров инстинктивно отскочил к стене, но уже в следующую секунду облегченно вздохнул и вполголоса рассмеялся. Ну конечно – какой-то идиот спустил в мусоропровод очередную порцию бытовых отходов. Вот ведь, блин, нашел время!
Закурить бригадиру так и не удалось, поскольку вскорости грохот повторился снова – на этот раз громыхнуло наверху. Судя по диссонирующей вибрации перил, там, наверху, кого-то уронили. Хотя почему кого-то? Отчаянный крик «Стоять, с-сука, убью!» – не вызывал сомнений в том, что уронили оперативника Женю. И, судя по нарастающему топоту ног, человек, столь нехорошо поступивший с представителем власти, внимать приказу опера не собирался. Даже под угрозой убийства.
Александр Сергеевич быстро сунул руку под мышку открыл кобуру и переложил табельный «ПМ» в карман пиджака. Затем он бесшумно перемахнул через несколько ступеней, выступив из тени в некое подобие света, идущее от лестничного окна, и занял на пути спешащего Пельменя позицию, однозначно читаемую как «не видишь – занято – жди!». (Почему именно Пельменя? Да потому что дождь продолжал лить как из ведра, и никому из жильцов, кроме сибиряка, скорее всего, в эту пору особо спешить было некуда). Для пущей убедительности «занятости» бригадир расстегнул ширинку, вывалил свое хозяйство и принялся неторопливо орошать лестницу. Благо незадолго до этого им была опустошена банка пива. Расчет Нестерова оказался точен. Как ни торопился «Пельмень» (а это был действительно он), ему пришлось брезгливо притормозить, дабы не оказаться цинично обоссанным. Пельмень понятия уважал и даже в столь стремной ситуации становиться чушканом не желал.
– Пшел с дороги, чмошник!
– А, брателло! – добродушно откликнулся Нестеров, заканчивая отливать. – Опять спинку потереть? Сейчас, только руки освобожу…
– Ты че, мужик, совсем охренел в атаке?
