родителя Юрия Петровича, внезапно как-то занемогли и, несмотря на сравнительно еще бодрый и работоспособный возраст, один за другим, тихонько скончались.
Надо сказать, что Горшковы хоть и вели сумбурную, беспорядочную и легкомысленную семейную жизнь, но к удивлению даже самого Юрия, оставили ему приличное наследство. Трехкомнатная кооперативная квартира в Москве площадью около ста квадратных метра, большой бревенчатый дом в подмосковной деревне, ранее принадлежавший его бабушке по материнской линии и, как венец материального благополучия того времени, черный автомобиль ГАЗ-24 «Волга» в очень даже еще презентабельном состоянии.
Казалось бы, что еще молодому человеку, в жизни надо? Стартовый капитал есть, здоровье так и лучилось на лице Юрия, недостаток образования, в виде диплома, компенсировался умением музицировать и петь легкомысленные песни в любой компании. Хорошая память, позволила ему еще в детстве, весьма сносно овладеть польским и французским языками. В том социальном кругу, где последнее время вращался Юрий Петрович, у него просто не было отбоя от богатых и образованных невест.
Но у него были другие виды. Он холост, интересен, у него есть крыша над головой, а семья, работа. Это его решительно не интересовало, более того, он об этом даже не думал. Как и многие в те времена, Юрий пребывал вне любого общественного и социального процесса, оправдывая свой статус тунеядца и лодыря стремлением к свободе, независимости и творчеству.
Разве мог он, человек никогда не заработавший своим трудом ни копейки, воспользоваться привалившим ему немалым состоянием и использовать его как стартовый капитал для дальнейшей жизни? Конечно же, нет. Он в считанные месяцы просвистел, профукал, все родительское наследство с таким ухарским энтузиазмом, что, как говорится, – «На собственные порядочные похороны не хрена, не осталось».
Как известно, делать он ничего не умел, постоянной работы у него не было, а беспрестанное бренчание на фортепиано или гитаре и гнусавый французский шансон давно уже всем поднадоел, а если и был востребован, то только где-нибудь вечерком, «подшофе» в компании таких же никчемных «мажоров», возомнивших себя «богемой».
Основная масса молодежи, где-то училась, работала на предприятиях, учреждениях, в институтах. Люди творческие, всерьез занимавшиеся искусством, сторонились его, считая бездарностью и серой посредственностью. Некоторые говорили это вслух, хоть пока и за глаза, но говорили же.
Юрий был шокирован – как так, оказывается его образ, манеры, как всеми любимого, эрудированного, утонченного и привлекательного аристократа, в сознании окружающих вовсе не совпадает с его представлением о своей персоне.
Его ровесник, соседский Федька, совсем недавно завистливо заглядывающий ему в глаза, доктор наук, ректор какого-то там университета. У него жена, двое детей и служебная «Тойота Лэнд Крузер», мимоходом кивает, проходя вечером в подъезд. Недавно Вяземский
