занесут меч и уже через секунду жизнь прервется. И в этом страхе кэру́нка отчетливо представляла образ Би́лту, что никак не уходил. Она никогда так его не проклинала, как сейчас. Возможно, если бы рабыня перестала упрямиться и выдала зи́рду замыслы его единственного сына, то ее судьба сложилась бы куда лучше. Эта мысль не покидала девичий разум, она расползлась по телу ослепляющей ненавистью.
Осознав, что Пе́ст больше не будет продолжать избиение, она выползла на сухое место и свернулась калачиком. Ткань прилипла к ее телу и подчеркнула аппетитные формы. Она хотела бы натянуть эти лоскуты на все части оголившегося тела, но это было невозможно. Зи́рду нравился ее постыдный вид. И он повелел одному из рабов зарисовать ее тело, дабы с первым а́мисом отправить рисунок на Са́лкс.
Глава 11
Рождение цели
Когда наступает рассвет, многообразная жизнь пробуждается. Птицы встречают лучистое солнце волнующим пением, киты разрывают толщу темных вод, вырываясь на поверхность торжественными всплесками, сурикаты, замерев по направлению к оку дня, в блаженстве греют свои тельца – так наступает это время. Но здесь всего этого не было. Тьма за оконцем гостевых покоев никогда не уходила прочь. И Клер, просыпаясь в постели в окружении взбитых подушек, сложно было понять, какой сейчас час. Ее кожа никогда еще не была такой бледной и безжизненной. Сумеречные дни, удручающие и унылые, громоздились один за одним на ее плечах и порою казались невыносимой ношей. Но, стоит отметить, иногда время благодушным посланником приносило девушке вполне приятные сюрпризы. Одним из таких была увеселительная охота на пещерных слизней, достигающих в размерах взрослого человека. Конечно же, эта охота могла и не состояться, если бы приставленный к ней слуга – тот самый громила крепостных стен со странно звучащим именем Фифи́́ – не обратил внимания на ее мальчишечьи повадки.
А было это так. В один из угрюмых дней, непримечательных ничем, Клер, маясь от безделия, решила соорудить себе рогатку и, конечно же, преуспела в этом. Прямо из ветки мертвого дерева, стоящего на каменном утесе в отдалении от крепости, и тягучего волокна, вырванного из мантии вечно занятой Гэ́сты, хотя лучшее тому слово – украденного, поспешно и с навыками невидимости ниндзя, не меньше. Когда приспособление для стрельбы было готово, Фифи́ недоумевающе рассмотрел его, нависнув великой тенью над ее пронырливой душой. Но большим восторгом он обзавелся тогда, когда рыжая оторва, скрываясь будто снайпер со стажем, начала расстреливать замковых служанок, накрывающих в обеденный час длинный стол. Те ничего не понимали, недоумевающе охая от прилетающих камешков. Когда Клер показалось, что служанки слишком крупная цель, она переключилась на крыс, забравшихся в продовольственные амбары. Громила что-то лопотал на своем и так смеялся над этой затеей, что посмел в скором времени устроить для розовощекой пампушки вполне себе настоящую охоту. Жаль, что Э́нжа в этот момент рядом не было, стоит сказать, что он частенько улетал неведомо куда и отсутствовал по полдня.
«Наверняка чтобы побыть с коконом Ю́ши», – думала Клер.
