p>
Но он сразу не на шутку встревожился, ведь у нее недавно случился микроинфаркт, и она попыталась скрыть это. Когда приезжал к ней, в Мариуполь два месяца назад, сосед по площадке – дядя Толя сказал ему, встретив на улице: «Сынок, наверное, не мое это дело, но мы ведь с тобой как родные – к Марьюшке несколько раз «скорая» приезжала. С сердцем у нее плохо. Говорят, если не лечить, то случится серьезный приступ».
Влад тогда от души поблагодарил дядя Толю, не просто сосед он был, а самый близкий мамин друг. Влад с детства помнил, как их семьи тесно общались: на новый год, на восьмое марта или первое мая могли запросто зайти друг к другу, дядя Толя играл на гармони, мама очень любила петь, голос у нее был не слишком сильный, но мелодичный и красивый.
На ее день рождения, десятого декабря, шел пушистый, влажный снег, деревья во дворе запорошило. В этот вечер, они весело отметили ее пятидесятилетний юбилей, собралось много друзей, и мама была такой красивой, что даже молодые мужчины приглашали ее наперебой на медленные танцы. А она, смеясь, отмахивалась от них и говорила, что свое уже оттанцевала, и вообще, ей сегодня пятьдесят!
Они отпустили такси за два квартала от дома и медленно шли по аллее, до подъезда. На улице стемнело, почти ничего не нарушало ночную тишину. Влад поймал снежинку, она не сразу растаяла, радуя красотой узора.
Их любимая с детства игра – ловить снежинки, разглядывать их в желтом свете фонарей, и разговаривать обо всем. Мама – замечательный собеседник, они с отцом были так близки, что могли часами за чашкой чая и карамельками сидеть и разговаривать обо всем: о литературе, музыке, обсуждать новые романы современных литераторов, особенно им полюбился Михаил Валуев, тогда еще начинающий автор, они с жаром обсуждали его романы «Полет» и «Галлюцинация».
Влад мало понимал в их разговорах, но всегда с удовольствием усаживался на кухне на свободный табурет и впитывал все, о чем они рассуждали.
Позднее он также пристрастился к книгам и читал по ночам запоем, за что ему иногда прилетало от отца, но не мог же он закрыть книгу на самом интересном месте! А на следующий день Влад засыпал на каком-нибудь скучном уроке биологии. Но приключилось это всего раз или два, он не хотел позорить свою маму – учительницу русского и литературы, которая преподавала в соседней школе, и с чтением по ночам пришлось завязать.
Влад с горечью выдохнул – ну почему она не послушала его два месяца назад и не вернулась вместе с ним в Москву!? Ведь у него было все, чтобы ее спасти – деньги, лучшие врачи и лучшие лекарства. «Мамочка…ты просто никогда не воспринимала смерть всерьез, но на этот раз ты ошиблась» – тихо проговорил Влад.
На его плечо легла тяжелая, шершавая ладонь. Влад поднял глаза – дядя Толя, чуть поодаль, прислонившись к стене, стояла его дочь- Настя.
Маленькая Настя, он привык ее считать маленькой. Во дворе, когда они играли с пацанами в футбол, Настя частенько сидела на скамейке, рядом с полем, разместив на ней куклы. Иногда мяч прилетал к ее ногам, и она выкидывала его обратно, махала им, заливисто смеясь, и продолжала свою нехитрую игру в дочки- матери с пупсами и куклами. В ее темно- русые косы всегда вплетали атласные ленты, которые повторяли оттенок ее ярко- зеленых, в медовую крапинку глаз. Девочка и сама напоминала миниатюрную куколку.
Но в то время, Влад, конечно, не обращал на нее внимания, в пятнадцать увлекся звездой их класса Лилей Закревской, а в шестнадцать по нему уже вздыхали несколько девочек из параллельных классов. И он, чтобы не огорчать ни одну, по очереди выгуливал их: летом в городском парке, а зимой на катке.
Мама тогда полушутя, полусерьезно говорила ему: «Негодный мальчишка! Сколько можешь пудрить голову Наташе и Маше! Они же сестры, не хватало, чтобы перессорились из- за тебя!». Он же не думал о последствиях, просто ему нравилось, что девчонки слушают его, открыв рот, и с замиранием сердца смотрят на его улыбку.
Наташа – одна из сестер даже призналась ему, что он похож на вампира из какого- то голливудского фильма, потому что заколдовывает своей улыбкой, а потом пьет ее кровь, в переносном, естественно смысле. Влад в ответ на ее откровения, при поцелуе в шутку прикусил нежную кожу ее шеи. Но Наташке, как ни странно, это понравилось.
Глупости лезут…Голова тяжелая от выпитой на поминках водки, он почти ничего не ел несколько дней после похорон. Ходил по пустой квартире как загнанный зверь, или часами сидел в старом, обитом искусственной замшей кресле, изучая серые завитки обоев, слезы потоком катились по щекам, и хотелось выть. Взял тогда мамину фотографию – прижал к себе и качался из стороны в сторону, будто убаюкивая ее. Она скончалась у него на руках, в городской больнице номер три…Хотя могла бы жить!
Влад прилетел десятого февраля, почти сразу после звонка из больницы. Ему сообщили, что у мамы инфаркт и состояние тяжелое и не стабильное, читай между строк – самое страшное может произойти в любую минуту.
Спокойный, чужой женский
