а заодно ещё интерпретация их смысла в угодной себе манере? Секунда сомнений растянулась на вечность, но Алвар принял решение: он не стал делать очередной выпад, а вместо этого нанёс рубящий удар прямо по рукам Хорна, крепко сжимавшим эсток. Силы Алвара хватало на то, чтобы использовать двуручный меч даже одной рукой, пусть даже не столь ловко. Хорн не успел отпустить рукоять, широкое лезвие рассекло тонкую броню на его запястьях, отрубило ему левую кисть и глубоко прорезало правую. Покалеченный рыцарь откинулся назад и упал на пол. Шлем слетел с него, а комнату стала заливать кровь.
– Паскуда… – зашипел Хорн и вдруг повернулся к лестнице. – Лайнен! Севинд!
Алвар понял, что пути назад больше нет. Отдавать себя на растерзание рыцарям он не собирался, но питал надежду, что Лайнен и Севинд окажутся более понимающими и человечными. Хорн из последних сил взял свой эсток одной рукой, поднялся и яростно заорал. Из его обрубленного запястья лилась кровь, в глазах горел гнев, но единственная уцелевшая рука уже плохо слушалась.
– Предатель! – выкрикнул он и бросился на Алвара в последний раз.
Он бежал на него, как на заклятого врага, будто прежде их не объединяли десятилетия знакомства, совместных походов, тренировок и подвигов. Алвар с тяжёлой грустью принимал необходимость убивать этого человека, пусть даже он не был его близким другом, постоянно язвил и подначивал, но он был таким же рыцарем, верным той же самой клятве. Поступить правильно или поступить по-человечески – одна из неразрешимых дилемм, но в этот раз Алвар считал, что должен выбрать второй вариант. Занося клинок для решающего удара, он понимал, что уничтожает все свои достижения, всё своё прошлое, отказывается от рыцарской чести и от клятвы, согласно которой жил почти всю жизнь. Алвар крепко сжал забрызганную кровью рукоять, остановил меч на пике замаха и с силой обрушил его на Хорна, отрубив ему голову. Озлобленная гримаса прокатилось по деревянному полу, заливая его кровью, дрогнула и замерла. В последнюю секунду лицо Хорна расслабилось и слегка побледнело – оно больше не выражало эмоций, ведь у смерти нет настроения, она повергает всех в единый, холодный нейтралитет.
Алвар стоял посреди комнаты, смотрел на обезглавленное тело и вдруг снизу на этаж взбежал Лайнен. Он замер на лестнице и в ужасе смотрел на командира, который обезглавил своего самого старшего подчинённого. Лайнен бросил короткий взгляд на ребёнка в углу, затем снова на старшего рыцаря.
– Командир… – ошеломлённым шёпотом произнёс он.
– Лайнен, я всё объясню! – заговорил Алвар, но молодой рыцарь вздрогнул и со всей возможной прытью побежал вниз. – Лайнен!
Алвар понял, что ему грозит: скоро сюда стянется подкрепление куда более опытных воинов, чем наполовину безоружные мятежники и бывшие ремесленники. Он подбежал к мальчишке у кровати и присел перед ним на колено:
– Послушай, я не желаю тебе вреда. Я хочу спасти тебя!
