ъявил о вступлении Британии в германо-польский конфликт, тем самым начав Вторую мировую войну, и по сей день считается одной из самых спорных и противоречивых исторических фигур XX века.
Тогда как на Западе выпущена далеко не одна биография Невилла Чемберлена[2], в Советском Союзе и позже, в постсоветской России ни одной книги о нем написано не было. Была издана монография Л. Е. Кертмана «Джозеф Чемберлен и сыновья»[3], но в ней львиная доля внимания уделена отцу-основателю этой политической династии; о Невилле, младшем сыне, говорится лишь в последней главе. Вероятно, причиной тому явилось однозначное восприятие его советской историографией, в которой премьер-министр Невилл Чемберлен – олицетворение мирового зла. Причем зла недалекого, неумного, не столь остроумного, как, например, Уинстон Черчилль, русскоязычной литературы о котором – огромное количество. (Правда, качество ее оставляет желать лучшего, и со времени появления знаменитой «зеленой книги» Трухановского[4] оно только ухудшается. Вышедшая в этой же серии «ЖЗЛ» книга Франсуа Бедариды[5] – редкий пример противоположного.)
«Акула империализма», «кровожадный болван» – так характеризовали бывшего британского премьер-министра Невилла Чемберлена в СССР; даже сегодня в России появляются книги, где можно встретить утверждение, что «Н. Чемберлен был попросту сошедшим с ума человеком»[6]. Как сумасшедшему старику удавалось почти три года, причем решающих года не только для его родины, но и для всего мира, управлять Британской империей, остается тайной, на которую настоящее жизнеописание Невилла Чемберлена и пытается пролить свет.
Существенную роль в демонизации Чемберлена в глазах советских читателей сыграл Иван Михайлович Майский – дипломат, бывший полпредом в Лондоне порядка тринадцати лет[7]. Майский неоднократно лично встречался с Чемберленом – и в период, когда тот был министром финансов, и позже, когда он стал премьер-министром. В объемном литературном наследии бывшего полпреда[8] превалирует мысль, что «в памяти человечества (именно человечества, а не только Великобритании) он <Н. Чемберлен> остался зловещим монстром, которого оно долго не забудет». Впрочем, доставалось от Майского всем. Даже его любимцы Черчилль и Ллойд Джордж тут же получали уничижительные характеристики, стоило им только сказать что-либо вразрез с его мнением. Майский совершенно по-бунински ядовит и беспощаден. И если читателей, интересующихся тем историческим периодом, не пугает откровенно ангажированная литература, то из всех объемных произведений Майского они могут не без пользы уделить время недавно увидевшему свет трехтомному «Дневнику дипломата»[9].
Ценна эта подборка дневниковых записей Ивана Михайловича тем, что, несмотря на общий тон, в ней много интересных деталей, позволяющих лучше разглядеть тех далеких, странных государственных деятелей с черно-белых фотографий, которые «отказывались от водки, но не возражали против глинтвейна» в советском полпредстве, «закидывали одну на другую свои длинные тощие ноги», слушали фокстроты, «крыли матом правительство»… Словом, представить их живыми людьми со всеми недостатками (о достоинствах Майский писать, как говорится, не спешил).
Однако воспринимать Невилла Чемберлена и его окружение только через призму советской исторической литературы ныне было бы нечестно и, более того, недальновидно в смысле исторических уроков. Западные ученые до сих пор о премьер-министре не забывают, исследования о его жизни и деятельности появляются с завидной регулярностью[10]. Новая книга о нем выходит в свет практически каждое десятилетие начиная еще с 1938 года, когда в самый разгар премьерства Чемберлена вышла его биография, написанная Ходжсоном[11]. В большинстве новых исследований основная мысль заключается в том, что Невилл Чемберлен – фигура трагическая.
В чем же состоял его трагизм? В первую очередь в том, что он не умел выбирать международных партнеров для ведения дел. Как выразительно заметил однажды британский посол в Германии Гендерсон: «Невозможно играть в шахматы с человеком, который слоном пытается ходить так же, как конем»[12]. Посол это говорил конкретно о германском рейхсминистре фон Риббентропе, и говорил не совсем справедливо. У этих двоих, Гендерсона и Риббентропа, была стойкая взаимная антипатия. Тем не менее общий посыл выражает и отношение большинства западных историков к переговорам Чемберлена с рейхом и лично с Адольфом Гитлером.
Все историки сходятся в том, что если бы в 1937 году Невилл Чемберлен неожиданно умер, он несомненно вошел бы в историю как величайший британский премьер. Три сентябрьские встречи премьер-министра с фюрером в следующем году, завершившиеся подписанием Мюнхенского соглашения 30 сентября 1938 года и триумфальной фразой о «мире для нашего поколения», фактически подвели черту под всей предыдущей деятельностью Чемберлена. То, что было
