банки с чёрной и очень ядовитой эмалью для окраски каких-то остовов: «Радуйтесь, что ещё не станину какую-нибудь всупонили». Дома в быту её было некуда употребить: и так-то не особенно радостно, а тут ещё такая чернота! К тому же эмаль не держалась на штукатурке и дереве, а была предназначена исключительно для металла. Потом кто-то у нас договорился, и мы всю эмаль отдали работникам с кладбища. Они делали ограды на могилы и красили их в чёрный цвет. Но у них тоже не было достаточного количества денег, поэтому они на радостях чуть ли не предложили нам взамен гробы и венки! Наши заводские остряки даже шутили:
– Уж лучше сразу место для могилы со скидкой!
Некоторые в такой кураж входили при всех этих обменах «шила на мыло», что влипали в самые неприятные истории. Зато какая радость была, когда удавалось наконец-то получить настоящие деньги, продав или обменяв полученные в качестве зарплаты сапоги, покрышки, кастрюли, пряжу, лампы и прочий хлам, которому и названия-то не подобрать!
Но больше всех завидовали тем, кому платили алкоголем. И это был даже не алкоголь в пищевом значении этого слова, а какой-нибудь спирт-сырец для «технических целей». Но некоторые его пили со страшной силой, и я так думаю, – да нет, я точно знаю, что никто даже никакой статистики не вёл насчёт того, сколько десятков тысяч человек тогда загнулось от такой «зарплаты».
Как мы учились – сказать сложно. Нам всюду говорили прямо в лицо: «Куда вы прётесь, идиоты, вы всё равно будете никому не нужны!». Но мы были молодые и наглые, и весь мир оценивали не с плаксиво-бабьей позиции «никому-то мы, горькие, не нужны!», а больше интересовались, кто нужен нам и, вообще, нужен ли. Мы, говорящим это, заявляли прямо в их растерянную морду:
– Да мы ещё сами вас к себе не возьмём!
Лет через десять-пятнадцать эти же провокаторы начнут вопить: «А куда это подевались все инженеры? А почему нынешняя молодёжь не хочет идти в рабочие?! Все по офисам сидеть теперь хотят! Избаловались! Зажрались!». Начнут вяло восстанавливать и создавать заново заводы, поднимать промышленность. И всё это под эгидой прогресса и чего-то неслыханно нового, хотя это «новое» было у нас только что. Буквально в прошлом веке.
Говорят, что пока нормальные страны просто спокойно развиваются и живут, в России заняты танцами «шаг вперёд, два назад»: то что-то разрушают, то это же восстанавливают, потом опять разрушают и вот опять уже восстанавливают. Иногда прямо на руинах разрушенного. То сносят главный храм страны, то вот уже выделяются миллиарды на его восстановление. И никто не даст гарантии, что очередной снос не повторится, за которым последует очередное же восстановление. И каждый раз с помпой, под звуки оркестра и дурацких речей, а главное, – непременно с почётным разрезанием памятной ленточки! А над всем этим непременно колышется какой-нибудь, совершенно дурацкий, транспарант, типа «Прогрессивные технологии – в массы!» или «Мы – впереди планеты всей!» (пока только по идиотизму). И сколько бы ни кромсали
