хотя и родился где-то в Миссисипи.
– Он дал мне леденец, – сказал Джейкоб.
– Как мило с его стороны, – фыркнул Харольд.
Грузовик, одолев подъем, помчался по темной дороге к дому.
– Он хороший человек.
Церковь затихла. Пастор Питерс вошел в небольшой кабинет и устроился за темным деревянным столом. Откуда-то издалека донесся приглушенный рев грузовика. Мир снова стал простым и знакомым. И это было хорошо.
Письмо лежало в ящике стола под стопкой документов, ожидавших его подписи. Рядом находились тексты проповедей на различных стадиях готовности. Бумаги и письменные принадлежности, разбросанные на столе, вполне соответствовали тому уровню общего беспорядка, который царил в кабинете. В дальнем углу комнаты стояла старая лампа. Ее тусклый янтарный свет подсвечивал шкафы, заполненные под завязку книгами. К сожалению, в эти дни литература не доставляла ему удовольствия. Одно письмо разрушило работу многих фолиантов, отняв комфорт, который предлагали книги.
Письмо гласило:
Уважаемый мистер Роберт Питерс.
Международное бюро «вернувшихся» информирует вас, что вами активно интересуется одна из наших подопечных. Ее зовут Элизабет Пинч. Обычно мы, руководствуясь нашей политикой, не предоставляем посторонним людям никакой информации о «вернувшихся». Во многих случаях эти персоны ищут свои семьи, в чем мы помогаем им. Но мисс Пинч пытается найти ваш адрес. Для детального ознакомления с нашей нормативной политикой в отношении подобных ситуаций мы просим вас ознакомиться с пунктом 17 статьи 21.
Пастор Питерс посмотрел на письмо и так же, как при первом прочтении, почувствовал глубокую неуверенность в правильности прожитой жизни.
– Ты должен развлекаться с молодыми поклонницами, – сказала она. – Хотя бы равными тебе по возрасту.
Она, пыхтя, развернулась на небольшой железной кровати.
– Ты теперь известная личность. А я просто старуха.
Молодой скульптор пересек комнату и опустился перед ней на колени. Он положил голову на бедра возлюбленной и поцеловал ее ладонь, что заставило женщину осознать морщинки и старческие пятна, появившиеся на этой руке в последние годы.
– Всеми достижениями я обязан тебе, – прошептал пылкий скульптор.
Он был ее кумиром тридцать лет. Она следила за его творчеством, сначала обучаясь в колледже, затем работая в музее. Однажды ароматным летним вечером в Париже – в 1921 году – он попал под колеса машины и умер. А теперь он снова был с ней. Она обладала им полностью – его любовью, чувствами и плотью. Это пугало ее.
Наконец, на улице стало тихо. Полицейские разогнали толпу зевак.
– Если бы такая слава пришла ко мне в прошлые годы, то, возможно, моя жизнь была бы другой, – сказал он.
– Великие скульпторы получают признание только после смерти.
Она улыбнулась и пригладила его волосы.
– Никто не ожидал, что вы начнете возвращаться и пользоваться
