других били по каскам металлическими прутьями, и они падали, как пластмассовые куклы. Бунтовщики наступали, как стаи животных. Они нападали группами и хлестали представителей власти бейсбольными битами и кусками арматуры. Вновь и вновь небольшие огоньки возникали в руках митингующих. Бутылки с горючей смесью взлетали в воздух и падали в гуще полицейских. Через миг там вспыхивали косматые столбы огня.
На экране снова появилась голова телеведущего.
– Пугающе, не так ли? – спросил он.
Его голос подрагивал от возбуждения и удовольствия.
– Нет, ты только подумай! – возмутилась Люсиль, отмахиваясь от диктора, словно тот был нашкодившим котенком. – Люди сами виноваты, что везде возникают такие бунты. Они забыли о морали и приличиях. Но хуже всего, что это происходит во Франции. Я не ожидала такого от французов! Ведь наш народ славится не только изяществом, но и мудростью.
– Твоя прабабка не была француженкой, Люсиль, – заметил вскользь Харольд.
Ему хотелось отвлечься от мыслей, навеянных телевизионным сообщением.
– Наполовину, но была! – возразила его жена. – По всем документам ее считали креолкой.
– Никто в твоей семье не смог привести никаких доказательств. Я думаю, ты выставляешься француженкой, потому что всем женщинам нравятся эти чертовы лягушатники. Кто бы только знал почему.
Репортаж о Париже закончился, и новостная программа перенеслась на широкие просторы Монтаны. На экране показывали учебный лагерь с большими квадратными зданиями, которые напоминали амбары.
– А теперь вернемся в родные места, – произнес седовласый диктор. – Похоже, движение против «вернувшихся» перекинулось и на американскую почву.
Сюжет демонстрировал людей, которые выглядели солдатами, но не были ими. Они носили форму американских рейнджеров.
– Между прочим, французы – это эмоционально чувственный цивилизованный народ, – сказала Люсиль, наблюдая и за экраном телевизора, и за Харольдом. – Поэтому перестань ругаться. Тебя может услышать Джейкоб!
– Разве я ругался?
– Ты сказал «чертовы лягушатники»!
Харольд вскинул руки в жесте шутливого негодования.
На экране показывали мужчин Монтаны, хотя там было и много женщин – бегавших куда-то, прыгавших через что-то, пролазивших под чем-то, и у каждого из них имелось боевое оружие. Они выглядели очень серьезно и сурово. Иногда им не удавалось брать высокие барьеры, но они все равно походили на настоящих солдат.
– Что ты думаешь об этом? – спросила Люсиль.
– Сумасшедшие люди.
Люсиль фыркнула.
– Откуда ты знаешь? Вдруг у них высокая мотивация, а мы просто не слышали ни слова о нависшей над нами опасности?
– Когда я вижу таких парней, мне ясна их «мотивация». Мне не нужен диктор новостей, чтобы понять, к чему это все приведет.
– Некоторые
