на последней ступеньке грянуло:
– Николай! Есения!
Женщина, стискивая руку Романова, вздрогнула. Романов, глядя в глаза замолчавшего, но по-прежнему стоящего за колышущимся огнем мальчишки, буквально заставил Есению вытянуть руку к пламени – вместе со своей рукой – и заговорил:
– Я Николай сын Федоров из рода Романовых, витязь и дворянин, беру в жены эту женщину и клянусь быть ей опорой и защитой и отцом ее дочерей, пока не разлучит нас смерть. Слово мое твердо. Пусть слышат его Огонь, мои товарищи и Стяг Русский.
Он чуть пожал пальцы Есении. Но она, похоже, не нуждалась в напоминании – и Романов поразился, какой у нее звучный и… значимый, что ли?.. голос:
– Я, Есения дочь Михайлова, Власова, беру в мужья этого мужчину и клянусь быть ему поддержкой и радостью и матерью его сыновей, пока не разлучит нас смерть. Слово мое твердо. Пусть слышат его Огонь, и все люди, и Стяг Русский.
Подняв по-прежнему сцепленые руки над головами, они повернулись лицом к лестнице. Антон за их спинами громко сказал:
– Огонь слышал! Стяг Русский слышал!
– Слава! Слава!! Слава!!! – грянула лестница…
Последнее, на ближайшие пару лет точно, совещание Большого Круга в его нынешнем составе проводили в… столовой. Просто потому, что по вине Романова никто из собравшихся толком не успел поесть – известие о свадьбе, да еще и по новому официальному церемониалу, упало на витязей как гром среди ясного неба. Но, судя по всему, и свадьбу восприняли кто с удовольствием, кто, по крайней мере, как должное – и церемония всем очень понравилась.
Впрочем, специально Романов об этом никого не расспрашивал. Перед сегодняшним вечером следовало всерьез подвести итоги. Кроме того, его то и дело посещали приступы самого обычного страха – казалось, кто-то шепчет на ухо: «Не уезжай… не замахивайся… остерегись…», – и этот шепоток сильно мешал сосредоточиться.
А сосредоточиться было просто необходимо.
Население княжества на данный момент составляло чуть больше миллиона человек, из них примерно двести тысяч мужчин в возрасте 14–49 лет, большинство из которых входили в дружины самообороны населенных пунктов. В дружинах витязей состояло около полутора тысяч бойцов. В Селенжинском и Владивостокском лицеях училось девяносто человек, будущая смена витязей. Пять кадетских школ с общим числом кадетов в тысячу мальчишек 10–13 лет готовили пополнение для регулярной армии, первый выпуск вот-вот ожидался. Регулярная же армия состояла пока из двух полков по двести человек: Преображенского и Семеновского, костяк которого был сформирован не столь давно из бывших уссурийских суворовцев (название «Семеновский» выбрали лишь потому, что Романову не пришло в голову ничего лучше этого исторического наименования, которое удачно сочеталось с названием «Преображенский полк») – и трех казачьих конно-моторизованных сотен: Амурской, Забайкальской и Уссурийской (общей численностью на самом деле в 287 человек). Выборным атаманом трех официально восстановленных сотен стал Олег Провоторов;
