ь скорость. В окнах поплыли редкие огни тоннеля. Послышался гул. Я обернулся, конец вагона начал медленно растворяться. В образовавшийся проем вползала тьма. Мужчина, стоявший рядом со мной, чуть наклонившись, спросил:
– Простите, вы на Сбербанке выходите?
– Нет. – я чуть замялся, потом подумал и ответил. – Выхожу.
Лучше сейчас выйти и все осмотреть, чем потом оказаться там случайно. Мужчина посмотрел на меня грустными красными глазами и сказал:
– Хорошо вам, а вот я свою станцию проехал. – повернулся и шагнул в провал. Тьма тоннеля, поглотившая практически весь вагон, почти коснулась моих ног, но в этот момент вагон остановился и двери открылись.
– Сбербанк. – объявил хриплый механический голос. – На сегодня конечная.
Я выскочил из вагона и остановился пораженный зрелищем. За годы путешествий в подземелье я насмотрелся всякого. Станции, ловушки, переходы, пожиравшие сами себя, кольцевые тупики. В основном мне встречались пустынные или пугающие станции. Эта же поразила меня своей жизнью, ну или ее подобием. Под огромным куполом станции из зеленого мрамора жили сотни, даже тысячи банкоматов. Жили, никак иначе это назвать было нельзя. Одни стояли, хлопая купюрами, другие плевались карточками, третьи же перемещались между ними, явно пытаясь снять с последних деньги. Поезд, мигнув красными огнями, скрылся в чреве тоннеля, и я остался один среди всего этого электронного великолепия.
Моментально меня окружила стайка небольших платежных терминалов, наперебой предлагающих различные услуги.
– Только у нас! – кричал один.
– Комиссия ноль! – врывался баритон другого.
– Моментальная лотерея! – перебивал их третий.
Я вынул из кармана тысячу и бросил на пол. Пока терминалы сбившись в кучу щелкали купюроприемниками пытаясь подобрать деньги, я отбежал в сторону и выпал из их поля зрения.
Оглянувшись в поисках выхода, я заметил табличку с надписью «выхода нет» и уверенно пошел по направлению к перечеркнутой стрелке. Как я и предполагал, именно там нашлись эскалаторы. Немного потолкавшись в очереди из людей и банкоматов у входа на эскалатор, я все-таки попал на него. Заняв свою ступеньку, я покрепче вцепился в перила и посмотрел наверх. Наверное, в паре километров от меня белели огни выхода. Плохо было одно, стены тоннеля сужались и пришлось наклониться. Кто-то сзади дернул меня за руку. Обернувшись, я увидел невысокую брюнетку.
– Где мы? Вы знаете, где мы? – ужас в ее глазах и голосе был настолько непритворным, что мне даже стало немножко жаль ее. Подземелье часто подсовывало разных персонажей. Я про себя называл их големами. Это могли быть дети, старики или вот как сейчас, просящая помощи женщина.
Ну уж нет, мне осталось чуть-чуть до выхода. Стены, окружавшие эскалатор, уже были земляными и корни торчавших из них деревьев больно царапали спину.
– Помогите! – практически прокричала девушка и вцепилась мне в руку. Тоннель сузился настолько, что мне пришлось уже сесть на корточки, через пару метров он приобретал размеры и форму собачьей будки, в недрах которой исчезали ступени эскалатора. Я выдернул кисть из рук наглого голема и зажмурился. Края будки больно врезались мне в бока.
Открыв глаза, я первым делом протянул руку вправо и нащупал стакан с водой. Все, я дома. Сев на кровати, я в два глотка осушил стакан и закурил. Горький дым проникал внутрь, организм отвечал жестким кашлем. «Все, все хорошо», сквозь кашель читал я ежеутреннюю мантру. Достав из-под подушки карту Подземелья, я нанес на нее новую станцию. Как только станция появлялась на моей карте, я мог добираться на нее с любой известной мне станции. Почему так было, я не знал, но несколько раз, когда я не мог выйти с уже до боли знакомых, но не записанных станций, я взял за правило наносить на карту все сразу после пробуждения.
Уже стоя в душе и по привычке перебирая ночные события, я понял, что именно не давало мне покоя все утро. Рука девушки был теплой!
Сны. Они снятся каждому. Обычные и странные, иногда кошмары, бывают и эротические, и вещие. Просыпаясь, мы чаще всего забываем о том, что видели, или сон остается в голове легким маревом.
Мне же с двенадцати лет снилось Подземелье. Причем я не просто катался на метровагончиках во сне. Это была параллельная жизнь. Все, что происходило там, обязательно отражалось на реальной жизни. Синяки и ссадины, полученные там, так или иначе, набивались здесь. Однажды, мне все надоело, и я месяц просидел на заброшенной станции, питаясь какими-то мерзкими фруктами, растущими на потолке. Проснувшись, я попал на месяц в больницу с острым приступом язвы и месяц ел исключительно гадкую кашку.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
