грянул и полился мощный русский национальный гимн…[45]
Сидим мы в Собрании и завтракаем с аппетитом, после целого утра строевых занятий. К столу прислуживают солдаты в длинных белых рубахах без погон, но с полковым знаком, в черных шароварах с красными кантами и в высоких сапогах.
Мы, прапорщики, ютимся все вместе, но уже начинаем осваиваться в непривычной обстановке.
Входит батальонный адъютант штабс-капитан Некрасов 2-й[46] и говорит:
– Господа офицеры, пожалуйте в классную комнату при оружии, командир батальона просит.
Мы все сгруппировались в комнате. Входит полковник Михайличенко.
– Господа офицеры!.. Вот что, господа, – говорит он, – я получил очень неприятное письмо от капитана 1-го ранга… Подпоручик… выйдите, пожалуйста, вперед. На днях в трамвае вы не потрудились отдать честь капитану 1-го ранга… по уставу, о чем он мне и сообщает. Вы лишь привстали со своего места и отдали честь Штаб-офицеру, полусогнувшись. Мне было очень неприятно получить такое письмо, и я делаю Вам замечание при собрании офицеров. Лейб-гвардии в Московском полку офицеры должны быть безупречны. Следующее Ваше опущение по службе я прикажу отдать в приказе. Господа, вы свободны.
Подпоручик стоял красный как рак. «Я не хотел бы быть на его месте», – подумал я.
Целый день ездил сегодня с прапорщиком Гилевичем на его автомобиле, делать визиты однополчанам. Кое-кого заставали, отсутствующим оставляли карточки.
Сегодня у нас дома играют в винт. Мой отец зовет меня к телефону. Подхожу. Удобно разваливаюсь в кресле и говорю:
– Я слушаю.
– Прапорщик Кутуков. С вами говорит капитан Дуброва.
– Так точно, это я, господин капитан, – говорю я, и как на пружинах вскакиваю с кресла и вытягиваюсь «смирно».
Все присутствующие весело смеются.
Служба моя в Запасном Батальоне приняла строго размеренный порядок. Каждое утро в 8 часов весь батальон выстраивался на плацу. Занятия до 12 часов. Затем завтрак в Собрании. С 2-х часов занятия до 6 вечера.
И в Собрании надо держать ухо востро – того и гляди кто-нибудь из старших офицеров процукает. А в смысле цука[47] «молодых» они тоже «специалисты». Надо до тонкости знать правила и обычаи Офицерского Собрания.
Помещение Собрания великолепное. Огромный двухсветный зал с колоннами. Монументальная лестница. Большая столовая, библиотека, биллиардная комната, с портретами всех командиров полка и много других комнат. Полковой музей.
При казармах имеется полковая церковь, со склепом для погребения господ офицеров[48]. Начинаю постепенно осваиваться со службой, с Собранием и с топографией казарм.
Отрывок из статьи В. К. Абданк-Коссовского «В гвардейском объединении», «Возрождение», Париж, 1 апр. 1935, № 3589, с. 2.
Сергей Сергеевич Некрасов (1895 —?) – военачальник. Закончил Павловское военное училище. Участник Первой мировой войны в составе Лейб-Гвардии Московского полка. Участник Белого движения. В эмиграции проживал в США.
Цук – система неуставных отношений, сложившаяся в кадетских корпусах и военных училищах дореволюционной России.
Церковь во имя Архангела Михаила (Б. Сампсониевский пр., 61) заложена в 1905 по проекту арх. А. Г. Успенского; освящена 20 ноября 1906. Внутри храма на стенах висели бронзовые доски с именами погибших офицеров Московского полка. В ноябре 1923 в церковном здании открыли клуб, в 1924 – столовую; в 1930-е снесли.
