ись радужными бликами, роскошные соцветия пульсировали, как морские анемоны – пурпурные, зеленые, сиреневые, розовые, желтые. Деревья, напоминавшие перистые зонты, создавали пеструю тень; другие подмигивали листвой, блестевшей, как металлическая фольга, причем каждый отдельный лист отливал оттенком того или иного металла – меди, серебра, синего тантала, бронзы, зеленого иридия. Здесь пучки светящихся пузырьков осторожно пробивались среди глянцевых темно-зеленых листьев, там куст красовался сотнями трубчатых соцветий, тихо насвистывавших мелодии древней Земли, каждое по-своему – музыку, навевавшую воспоминания о рубиновых солнечных лучах, о родниковой воде, сочившейся в черноземе, о ленивых дуновениях ветерка. А за плотной зеленой изгородью таинственной стеной вырастали высокие стволы темного леса. В эти последние дни земного бытия никто уже не мог указать с уверенностью местонахождение всех окружающих лощин и лужаек, ложбин и омутов, укромных прогалин, полуразрушенных павильонов, выгоревших на солнце парковых «капризов», оврагов и пригорков, ручьев, заводей и прудов, лугов, рощ, перелесков и скальных обнажений.
Нахмурившись и заложив руки за спину, Мазириан продолжал задумчиво бродить туда-сюда по волшебному саду. Некая особа возбуждала в нем замешательство, сомнения и пламенную страсть: женщина, обитавшая в лесу, – привлекательнейшее существо! Она насмешливо подъезжала к ограде на черном коне, глаза которого сверкали, как золотистые кристаллы, однако всегда держалась настороже. Мазириан неоднократно пытался ее поймать, но каждый раз наездница ускользала – все его обольщения, угрозы и ухищрения были напрасны.
По саду разнесся вопль смертельного ужаса. Ускорив шаги, Мазириан обнаружил крота, грызущего стебель животно-растительного гибрида. Волшебник убил вредителя; вопли почти затихли, превратившись в глухие задыхающиеся стоны. Мазириан погладил ворсистый лист, и красный зев гибрида зашипел от удовольствия.
После этого растение произнесло: «К-к-к-к-к-к-к…» Мазириан нагнулся, поднял грызуна за хвост и поднес его к красному зеву. Зев поглотил тельце вредителя, скользнувшее в подземный желудочный пузырь. Из глотки растения послышались булькающие звуки, последовала отрыжка; Мазириан с удовлетворением наблюдал за происходящим.
Солнце уже спускалось к горизонту – настолько потускневшее и покрасневшее, что в зените уже можно было видеть звезды. И теперь Мазириан почувствовал, что за ним кто-то наблюдает. Скорее всего, это была та самая женщина из леса – она и раньше нарушала его покой таким же образом. Волшебник стоял не шевелясь, пытаясь уловить, откуда исходил ее взгляд.
Мазириан выкрикнул заклинание, вызывавшее оцепенение. Животно-растительный гибрид у него за спиной стал жестким и неподвижным; неподалеку мягко упал на землю огромный зеленый мотыль. Волшебник быстро развернулся на каблуках. Вот она, на краю леса! Ближе, чем когда-либо! Пока он приближался, женщина не двигалась. Молодые глаза старца Мазириана сверкнули. Он заключит ее в своей усадьбе, в каземате из зеленого стекла. Он испытает ее мозг огнем и холодом, болью и наслаждением. Она будет подавать ему вино и принимать восемнадцать поз обольщения при желтом свете мерцающих лампад. Возможно, ее подослали следить за ним – в таком случае Мазириану следовало немедленно выяснить всю подноготную, ибо никого на древней Земле он не мог назвать своим другом и ему приходилось непрерывно охранять свой сад.
Незнакомка была всего лишь в двадцати шагах… но тут же послышался глухой топот черных копыт: наездница развернула коня и ускакала в лес.
Волшебник в ярости сбросил на землю свой плащ. Ее что-то защищало – противозаклятие или охранная руна, – причем она неизменно появлялась именно тогда, когда Мазириан был меньше всего готов к преследованию. Чародей вглядывался в сумрачные глубины леса: вот ее бледный силуэт появился на фоне багровеющих закатных лучей, вот он погрузился в черную тень – наездница исчезла… Кто она – ведьма? Приезжала ли она по своей прихоти или – что гораздо вероятнее – посылал ли ее враг, чтобы мучить его тревожными опасениями? Если так, кто повелевал назойливой посетительницей? Это мог быть принц Кандив Златокудрый из Кайина, у которого Мазириан выпытал секрет омоложения. Это мог быть Азван-астроном. Или Турджан? Вряд ли Турджан. Лицо Мазириана озарилось приятным воспоминанием… Но он отбросил эту мысль. По меньшей мере он мог проверить, не замешан ли тут Азван. Волшебник направился в лабораторию и подошел к столу, на котором покоился прозрачный хрустальный куб, окруженный дрожащим красным и синим ореолом. Мазириан достал из шкафа бронзовый гонг и серебряный молоток. Постучав по гонгу молотком, он извлек из него мягкий гулкий звон, разнесшийся по лаборатории и за ее пределы, по всему саду и дальше. Он ударил в гонг еще и еще раз. Внезапно в хрустальном кубе появилось лицо Азвана, искаженное болью и непритворным ужасом.
– Пощади, Мазириан! – взмолился Азван. – Не бей по резонатору моей жизни!
Рука Мазириана, замахнувшаяся молотком, задержалась:
– Ты шпионишь за мной, Азван? Подсылаешь ко мне ведьму, чтобы она похитила гонг?
– Не
