и снова закричал:
– Ты говоришь, они придут! Как?! Человеческие лошади не могут и шагу ступить в нашем лесу. Огромные леконы тут даже не развернутся! И никто из них не может видеть тепло, исходящее от наших тел. Более того, неизвестно, смогут ли эти неверующие увидеть хоть что-нибудь с наступлением темноты, а ты говоришь, что они посмеют войти в наш лес!
Рюн кричал, словно разъярённый ханыльчхи. Хвариту стало не по себе, оттого что Рюн не использовал нирым, а говорил с ним вслух, словно один из неверующих. Несмотря на это, он продолжил:
«А токкэби?»
Упоминание заклятого врага нагов заставило Рюна замолчать. Наги не боятся ни людей, которые ездят на лошадях и питаются зерном, ни леконов, которые способны передвигаться по небу и одним ударом крушить каменные глыбы. Но токкэби – совсем другое дело.
Хварит спокойно продолжил напоминать своему другу о том, что хорошо известно всем нагам:
«Разве нагам под силу поймать токкэби? Мы даже не можем отличить этих тварей от их чёртовых огненных клонов. Да, их глаза отличаются от наших – они не могут различать температуру, но мы, в свою очередь, тоже не всегда можем их обнаружить. Кроме того, их огонь может за доли секунды превратить наш прекрасный лес в груду пепла. Вспомни, что произошло на острове Пэсиро́н и в ущелье Акинсро́у».
«Это единичные случаи. Токкэби совершенно не любят во́йны. Если только они не решат, что это очень интересная забава», – Рюн снова перешёл на нирым.
«Но это всё-таки возможно, не так ли? Я не знаю, есть ли предел их шалостям. Так или иначе, но если бы однажды я услышал, что миру пришёл конец, я бы подумал, что всему виной какой-то токкэби, который слишком заигрался».
Рюн улыбнулся в ответ на шутку своего друга:
«Я тоже знаю несколько анекдотов о токкэби, Хварит. И эти шутки – это единственное, что я когда-либо слышал о них. Но я никогда не слышал о том, чтобы они представляли настоящую угрозу. Да, токкэби единственные могут ослепить наши глаза, но в то же время они и единственные неверующие, не заинтересованные ни в какой войне. И если это так, то токкэби не могут быть причиной, по которой мы должны жить, отказавшись от наших сердец».
«В этом огромном мире могут быть угрозы, о которых мы не знаем».
«Да, конечно, враги существуют», – и Рюн, закипая от злости, громко закричал:
– И они находятся прямо здесь!
Лицо Хварита исказилось от испуга. Он привык к безрассудству и грубости своего друга, но сейчас ему показалось, что Рюн перешёл все границы: он указывал на Башню Сердца.
«Не смей говорить о Башне Сердца в таком тоне».
Рюн опустил руку, но ничего не ответил Хвариту ни вслух, ни посредством нирыма. Хвариту вдруг стало не по себе. Он попытался сменить тему и поговорить о чем-то отвлечённом, но не смог добиться от Рюна никакой реакции. В конце концов Хварит всё же решился спросить о том, что по поведению Рюна и так стало уже понятно:
«Ты не собираешься извлекать своё сердце?»
Рюн
