сестрица, потише, болтай, авось Иуда в кустах засиделся, феячь, да по-тихому, – ворчала Средняя, пока расфасовывала готовые заказы по маленьким корзинкам.
– Эй, Красивая, а ты, что скажешь? – Старая выгнула спину и тут же громко чихнула: она просеивала муку для выпечки.
– А что мне? – пожала плечами младшая сестра и облизнула пальцы. – Ммм, земляника сладкая, как наша гостья.
– Слава матушке Гербе, что ее к нам направили, так бы упекли в дом скорби, где она и работала! Вот насмешка судьбы, ей богу! – покачала головой Старая.
– Дык, разговоры ходят, что нарочно так не сделали! – говорила Красивая. – Мол, она там всех морфинистов да хмельных совратила бы! Она же и работала в отделении с такими вот «алхимиками». Пока работала – нельзя было, а как легла бы – чего терять-то!?
– Вот чушь несусветная! – поморщилась Средняя. – Какой мерзкий народец! Все о себе, все о себе твердит, а на несчастную Ребекку свои похотливые желания смещают! Ещё и театр Посрамления ее ждёт! Бедная девочка!
Красивая мельком глянула на помятый портрет Ребекки, нарисованный одной из ее «жертв». Она оторвала его с деревянного столба около площади. Над ним были накарябаны оскорбления.
– Ну, на жертву она не смахивает, – заметила Красивая, разглядывая портрет Ребекки. – Ей как будто все равно, что о ней думают. А во взгляде так и читается: бунтовала, бунтую и буду бунтовать.
– Та-а-ак, – пропела Старая. – Так, кто же ты, распутная Ребекка, дочь самого Авраама? – она прищурилась, разглядывая портрет.
– Ты если колдовать собралась, так давай по-нормальному, чего кривляться-то?! – фыркнула Средняя.
– Когда речь идёт о Ребекке, все вокруг становится ненормальным! – закатила глаза Красивая. – А вообще, сестрица-то права, давай думай быстрее, а то я почти всю землянику съела!
– Цыц! – гаркнула Старая. – Идёт, идёт, уже идёт!
Старая вскрикнула на всю избу, растопырила руки и замерла, уставившись на улыбку нарисованной Ребекки.
Старую будто молнией пронзило. Красивая готова была поклясться, что даже услышала, как гром загремел, но, оказалось, что сестрица в магически-творческом экстазе рукой сшибла алюминиевый горшок с полки.
Красивая еле-еле сдержала смешок и тихонько отодвинула от себя миску с ягодами: когда старшую сестрицу настигает вдохновение, лучше не то, что не жевать рядом, а не дышать!
Средняя же, справившись с заказами, подсела к Старой и стала ждать, что же сейчас отчебучит сестрица. Та закрыла глаза и, нахмурившись, ощупывала руками воздух вокруг себя.
– Пудровый аромат! – воскликнула она, и вновь вытаращила глаза на портрет. – Яркий, как насыщенная фуксия, и сочный, как спелые ягоды земляники… Терпкая земляника, хрустящие вафли с земляникой и с пудрой…
Старая заходила по избе и все повторяла обрывки мыслей, словно боялась, что они убегут от нее.
Вот она резко остановилась и вновь
