писем… Или не отправил, кто знает? В замке, во всяком случае, никто не удивился, посчитав, что супруг, таким образом, наказывает неверную жену, лишившуюся и любовника, и покровителя. Но, как бы там ни было, присутствие господина де Ла Тремуя возле мадам Катрин в отсутствие её мужа, скоро стало носить двусмысленный характер. И, когда прошли все сроки вежливо-благодарного гостеприимства, в разговорах, неизбежно, замелькал вопрос «когда?».
– Ваша служба, наверное, призывает вас, сударь? Мне не хотелось бы отрывать вас и дальше…
– О нет, мадам, во мне почти не нуждаются при дворе с приездом герцогини Анжуйской.
– Но, может быть, нуждается ваша жена? Вы говорили, она больна…
– У моей жены обычная меланхолия. К тому же, она не теряла близкого человека.
– А разве ваше долгое отсутствие не есть потеря?
– Мы никогда не были особенно близки…
Подобные разговоры стали повторяться всё чаще, но долго вестись они не могли. И, как бы ни был Ла Тремуй ослеплён любовью и оглуплён счастьем каждый день видеть это прекрасное, обожаемое лицо, наконец, и он понял, что пора решительно объясниться, иначе мадам Катрин укажет ему на дверь.
Проведя бессонную ночь за поиском слов, которыми можно было растрогать сердце красавицы, этот ловкий интриган еле дождался часа, когда можно будет к ней явиться. Но стоило дойти до дела, как чувства и мысли перемешались, и объяснился Ла Тремуй небывало косноязычно.
Краснея, словно мальчик, он понёс какую-то околесицу про прекрасные глаза, про незабываемые часы, проведённые возле мадам Катрин, и завершил всё таким вульгарным намёком на близость, что сам смешался и замолчал, не смея поднять глаза на свою богиню.
– Так вы желаете стать моим любовником, сударь? – услышал он через мгновение абсолютно равнодушный голос.
Мадам Катрин смотрела так, как смотрят женщины, нисколько не сомневающиеся в природе тех чувств, которые они внушают всем мужчинам без разбора. Ла Тремуй ей не нравился и, конечно же, ничего не затронул в её сердце. Но, умело разбираясь в страстях, мадам Катрин прекрасно поняла, что чувства его неподдельны, и решила ничем не пренебрегать. Болезненно честолюбивый муж, господин де Жиак, никогда не отличался великодушием и тем особенным благородством, что присущи людям истинно властным и уверенным в себе. При жизни герцога Бургундского он трусливо помалкивал, но теперь, особенно учитывая положение де Жиака при дворе дофина, чей авторитет в стране снова начал расти после договора в Труа, мог поквитаться за всё и отправить мадам Катрин в монастырь, прибрав к рукам её приданое.
– Что же вы молчите? Вы желаете лечь со мной в постель?
– Я желаю обладать вами всегда, – пролепетал, сбитый столку этим странным тоном, Ла Тремуй.
– Но я замужем, сударь.
– Я тоже женат…
– Тогда, вам лучше отправиться к жене и постараться полюбить её. – Зная
