совсем не то прячет от окружающих человек! Закрывать от всеобщего зрения следует не нечто считающее неприличным, но вполне типовое в трусах… ну, и под лифчиком. А лицо.
Глядя на Тонино лицо с её неимоверными, пухлыми, вразлёт губами, которые, когда она говорила, пусть даже просто отвечала урок, всегда подрагивали и дышали будто только что испарившейся влагой, он испытывал невыносимое возбуждение. Ни один из его прежних, пусть детских, но гораздо более интимных в своей адресности опытов общения с девочкой не вызывал у Лёши такого головокружительного приступа нежности. К этим губам хотелось прижаться своими – и долго-долго пить ощущение от соединения с ними. Больше, казалось, ничего и не надо. Да, именно так тогда ему казалось.
Однажды, впрочем, он поймал себя на том, что с тем же вожделением смотрит на губы вовсе не Тони, а Толика. И дико смутился. Стало неловко перед самим собой. Попытался было успокоить себя: они ведь так похожи! Да, губы Толика внешне ничем не отличались от губ его сестры. Но… это были губы мальчишки. Задумался: а может, его теория неверна, и то, что там, под одеждой, всё же важно, это тоже часть индивидуальности? Ведь не испытывает же он влечения… к своим одноклассникам… или ещё к кому-то из пацанов – бред какой! Алексею Олеговичу, кстати сказать, было в его 15 лет абсолютно неведомо, что такое тоже вполне возможно и даже происходит вокруг. Времена что ли были наивные? Или только Лёшик?
Так ни к чему и не придя, он перевёл взгляд на сидевшую рядом с Анатолием Антонину – благо, распознать who is who, позволяла школьная форма.
Странную эту парочку Лёшик назвал Тото сначала только мысленно, для себя – захотелось как-то собрать близнецов воедино в своих размышлениях. Не предполагал он тогда, что ещё с античности занимала человека возможность двуполости, гермафродита.
Надо сказать, Тоня (вместе с нею неизбежно и Толик – как некое зеркало сестры) занимала в его мыслях все больше места. Она стала тем волнующим объектом, который неизбежно должен появиться в жизни любого мальчишки, как только он начинает осознавать, что вообще-то он уже почти мужчина.
А потом он вдруг как-то легко подружился с близнецами. Были они совсем не глупы – из тех твёрдых троечников, которые просто не удостаивали скучную школьную повседневность своим излишним вниманием: да, можно, конечно, учиться и получше, но для чего?
Зато киношниками они оказались такими же увлечёнными, как и Лёша. А осведомлёнными – даже больше него. В то время как раз в кинотеатрах один за другим шли фильмы замечательным итальянским комиком Тото. Конечно, внешне это смешной коротышка ничем не напоминал долговязых близнецов Пипикиных, но его артистическое прозвище так удачно накрывало их обоих! Кстати, о том, что Тото – не настоящее имя актера, у которого, на самом деле, много всяких длинных имён и титулов, поведал Лёше как раз Толик. Прогуляв уроки, они
