а летучий снег уже не просто снег, а что-то неведомое и злое, враждебное человеку, толкающее в овраг его коня и сани. Кружишь и кружишь в поле, в степи, не в силах вырваться из чьих-то колдовских объятий. В народе говорят: это водит бес. И разве не видит его отчаявшийся путник – этот сверкающий глаз? Разве не слышит жалобного бесовского воя? И не так ли и в жизни порой кружат возле нас бесы разны, стращая и надрывая сердце своим визгом?
Сколько их? Куда их всех гонит?
Бесы в этом стихотворении почти неодолимая сила.
В «Сказке о попе и о работнике его Балде» Пушкин, словно всесильный волшебник, сбрасывает наваждение. Вьюга и ночь сметены. Светит солнце. Гомонит, полон людской толчеи день. Базар. Берег моря. Навстречу нам – добрый молодец Балда. При нём ни бесовские, ни поповские козни не страшны.
Пушкин прекрасно уловил в записанной ещё со слов Арины Родионовны в Михайловском сказке это уравнивание церковных и бесовских сил: «Поп посылает Балду с чертей оброк собирать». С точки зрения православия это – кощунство. С точки зрения народа – святая правда, уличающая служителей религии. Они, увы, далеко не безгрешны и для обделывания своих делишек могут привлечь и бесовские силы.
Сказка словно снимала, развеивала тот фатальный страх перед чертовщиной, который давал себя знать в «Бесах».
А всё началось со случайной встречи.
Старый бес. Рисунок Пушкина
Пушкин пошёл на базарную площадь – потянуло его туда в воскресное сентябрьское утро…
Повстречался Пушкину болдинский батюшка – остановился, благословил. Был он дороден, радушен. Шёл в сопровождении бабы, у которой на каждой руке висело по корзине.
Вот тогда-то Пушкин и вспомнил о листке с записью сказки. Когда вернулся с базара, нашёл этот листок среди привезённых бумаг. Как-то всё сходилось – встреча на базаре и старая запись:
«Поп поехал искать работника. Навстречу Балда. Соглашается Балда идти ему в работники, платы требует только три щелка в лоб попу. Поп радёхонек, попадья говорит: “Каков будет щёлк”. Балда дюж и работящ, но срок уж близок, а поп начинает беспокоиться».
Поп, толоконный лоб.
Рисунок Пушкина
Пушкин представил дородного болдинского батюшку, который соблазнился на дешевизну и заставил Балду выполнять три разных дела – плотничать, поварничать и конюшничать. За то и назначил ему Балда три щелчка – за каждую службу отдельно.
Заиграли озорные строчки:
С первого щелка
Прыгнул поп до потолка;
Со второго щелка
Лишился поп языка;
А с третьего щелка
Вышибло ум у старика.
Так ему и надо: не гонялся бы за дешевизной. Старый, а ума не нажил. Хоть и жалко его, а – поделом.
А Балда, как живой, стоял перед глазами. Он был молодым мужиком, мастером на все руки, болдинцем.
