и правила поведения, которые надо блюсти, чтобы не навлечь на себя хозяйкину немилость.
– Да мне теперь огурцы во сне снятся уже, скоро небось лицом позеленею и пупырками покроюсь, точно вам говорю!
– Что да то да, Дрызгины огуречки – что твои крокодилы.
– А видали, как я с теми личинками жирными оранжевыми люто управляюсь? По три борозды разом прохожу чисто-начисто! Природный дар, не иначе.
– На прополке только не облажайся, как в тот раз.
– Так кто же знал, что те землеторчки кудрявые были нарочно посеяны! То трава и это трава, мало ли разной травы на свете. Да и которая сорная, ведь и от неё польза, козочки-то едят, радуются. Я тоже пробую – горчит, но ведь не отрава.
– Их, дварфов, не поймёшь.
– Ну. На землю ни прилечь, ни сплюнуть.
– Отлить и то в будку бегай.
– При грядках ни ругнись даже никаким худым словом, ага!
– Матушке Дрызге-то на нас пошуметь всегда можно…
– Так и мы не овощи какие нежные, на нас, видать, не действует.
– Да, нас не проймёшь, мы черти крепкие.
– Я думала, год потом из-под ногтей землю не отчищу, – выговаривает Пенни, потому что ей тоже хочется что-нибудь сказать.
– Ну дак! До сих пор, кажется, и у меня земля на зубах хрустит.
– Так зачем ты её жрёшь?
– Не жру, а ногти чищу…
– Вот посмей теперь кто-нибудь сказать, что орки к земляной работе непригодные.
– Да мы в любом деле не промах, если взяться как следует.
– Старшак даже в городе работал, в торговой лавке, и хорошо управлялся же!..
– Билли тачки ремонтирует вон с маляшьих зубов ещё…
Они обсуждают самую обыкновенную работу, которой, кажется, никому на свете не пришло бы в голову особо гордиться, как будто всё это – трудные, небывалые и в высшей степени достойные подвиги. Быстро и чисто собранной смородиной Ёна похваляется лише, чем недавно убитым оленем. Пенни даже смешно, но потом ей приходит на мысль, что непривычное твоей жизни дело, должно быть, больше весит, а успех в нём – дороже ценится. В самом деле, вот она по-людскому почти шестнадцать лет себе прожила, и то ни разу не слышала, чтобы орки огородничали. Или в лавках работали. Или авторемонтом занимались.
Да кто бы их и взял? Да откуда бы и научиться? Оркам в человеческом уме и памяти уже отведена очень определённая и тёмная ниша. Тоже и в школе помимо всей людской писанины разных эпох ещё и эльфийским эпосом мозги дрючили. И дварфийские сказы иногда проскакивали. Даже кое-что из сиреньих легенд – в кратком пересказе, понятное дело. А об орках что? Три словца да пол-абзаца: неразвитая бесписьменная культура да запевки под драку…
Коваль набрал по матушки-Дрызгиному велению разных железных жлыг из её сарая, и теперь пропадает на своей кочевой кузнице, вместе с Костяшкой и Сорахом. Пенелопе сперва казалось, что конопатый сам не свой стал,
