Вертай на про-щанье косматой подлетке-осьмушке. – Недобитки тебя всему научат.
– И они такие же, как я?
– Много общего, – кивает Вертай. – Родня. Пенни, ты – кровный орк. На какую-то часть.
Межняк, записанный когда-то как Пенелопа Уортон, встряхивает грязноватыми патлами, глаза кошечьи горят.
– Старшачат там двои – орк и человек. Самое то что надо для тебя. Придёшь, всё им расскажешь. Брехать не вздумай – ор-чара твои враки нюхом учует прежде, чем ты до конца доврёшь.
– А вы со мной не пойдёте?
– Если пойду, так, глядишь, на месяц там и останусь, как перед начальством потом покажусь. Теперь уж к зиме только навещу, если живой буду.
– Ладно.
Пенни немного мнётся, потом протягивает ладонь. Вертай отвечает человечьим рукопожатием.
«Ещё лет пять назад я бы точно отвёз тебя к Тшешшу, – думает Вертай. – Может быть, ему-то я и смогу внятно обосновать, почему вместо этого я отправил тебя к недобиткам, к Штырь-Ковалям. Но себе-то я точно этого не объясню».
Притаившись
Пенелопа стоит под внимательным взглядом главы этого орочьего табора, до самых костей замерев. Сердце колотится сильно, а выдавать своё настоящее волнение – плохо, никогда ни к чему хорошему не приводит. Эту рвань так просто не разгадаешь – длинный полуобритый орк с зеленоватыми косицами на затылке даже не прерывает своего занятия ради знакомства с Пенни. Орк перебирает какие-то клубни не то луковицы, мелкие и довольно грязные. Под ногтями у него земля. По лицу невозможно сказать – рад или не рад прибытку.
– Виктор Дрейк сказал… я могу жить с вами, – неловко заканчивает Пенни свой короткий рассказ.
– Хорошо, если можешь, – кивает орк.
Из большой, в рост, палатки за его спиной выходит человек, взрослый парень – конопатый, с похожей причёской, если эту беду на голове можно так назвать. Выражение лица у него довольно глупое – лыбится во весь рот, а на руках – длинноухий нелюдской ребёнок в одной рубашонке.
– Шарлотка проснулась, – комментирует человек и без того очевидное, и Пенни про себя предварительно записывает его в слабаки.
– Пенелопа Уортон… Виктор Дрейк привёз… – с конопатым парнем, если уж он и вправду тоже здесь из главных, наверное, при каких-нибудь неприятностях нужно будет состроить из себя плаксу, да к тому же безнадёжно тупую. Может сработать. Это вот орка хрен разжалобишь, сразу видать.
– Привет, Пенелопа, я Рэмс Коваль, – человек глядит на Пенни весело, но внимание его по большей части обращено к ребёнку. – Скажи «Привет», Шарлотка! Ну, значит, время новый хорунш ковать.
– Да, к зимовке, если что, примешься, – отвечает орк.
– Хорунш – это орчий ножик, – поясняет этот Рэмс Коваль дурацким голосом нараспев, будто и вовсе не для Пенни старается, а для мелкой Шарлотки. Та начинает извиваться на руках, подозрительно скрежещет, требовательно тянет руки к орку.
Тот
